Можно ли говорить о группировках в КС? Независимо от нашего мнения по этому вопросу, о них говорят и будут говорить каждый раз, когда от Конституционного Суда ожидают решений, судьбоносных для страны (например, по вопросу отрешения Президента от должности) или для самого Суда (например, об избрании или отставке Председателя): в прессе, в кулуарах парламента, в Администрации Президента.
Конечно, никакого формального деления судей КС по фракциям нет и быть не может. Разговор о группировках в этом смысле может показаться неэтичным и даже антинаучным. Но в любом случае мы можем говорить о группировке, как процессе, происходящем в сознании наблюдателя. Такая группировка может быть осуществлена по сколь угодно большому количеству оснований. Например, по высоте голоса или цвету волос. Или по частоте исполнения функций судьи-докладчика, как это делает в своей книге А.Бланкенагель. А если так - то почему нельзя сгруппировать судей по признаку их согласия или несогласия с доктриной подразумеваемых полномочий Президента? Или по частоте занятия ими позиций, совпадающих или не совпадающих с позицией главы государства? Или, например, по частоте высказывания ими особых мнений, не совпадающих с решением большинства КС?
Ко всему прочему, в политике действует сформулированный Дж.Соросом принцип рефлексивности: представления участников событий (а одним из них является Администрация Президента) оказывают влияние на события, независимо от того, являются ли эти представления истинными. Или, говоря словами другого философа, идея, овладев массами, становится материальной силой (независимо, добавим, от того, подтвердится ли эта идея практикой).
Можно, например, сколько угодно веселиться на тему чертей, ведьм и призраков, но если дело происходит во время очередной охоты на ведьм, то можно по неосторожности и угодить на вполне реальный костер.
Итак, речь здесь идет о группировках, которых не существует, но о которых постоянно говорят.
В качестве примера публикации о соотношении сил в КС можно назвать статью Анны Остапчук "Судебная святыня может превратиться в партячейку" (НГ, 16 июня 1993). В статье цитируется, в частности, разговор руководителя Администрации Президента С.А.Филатова с начальником Главного управления охраны М.И.Барсуковым о том, кто из судей "наш", а кто "подлежит проверке".
В первом составе КС твердыми сторонниками Президента обычно считались четверо судей - Т.Морщакова, Э.Аметистов, А.Кононов и Н.Витрук. С некоторыми оговорками к пропрезидентскому лагерю относили также В.Олейника и Ю.Рудкина. Именно эти шесть судей встречались 29 мая 1993 с Президентом. Прогнозы Администрации Президента оправдались во время осеннего кризиса 1993 года, когда "четверка" проголосовала против Заключения КС об указе 1400, а "двойка" присоединилась к ней по вопросу отставки Председателя КС.
Что касается голосования 21 сентября 1993 года, стенограмма, опубликованная в извлечениях в сборнике "Осень 1993. Хроника противостояния" (достоверность которой, правда, отрицают некоторые судьи), дает следующую картину: Предложенную В.Д.Зорькиным редакцию Заключения КС поддержали В.О.Лучин, Н.В.Селезнев (первоначально), Н.Т.Ведерников и О.И.Тиунов. Б.С.Эбзеев предложил изъять упоминание о статье 121-6 (автоматическое прекращение полномочий Президента), в чем его поддержали Ю.Д.Рудкин, Г.А.Гаджиев и Н.В.Селезнев, уточнивший свою позицию. В.И.Олейник произнес фразу "И 121-6, и 121-10", которую В.Зорькин интерпретировал как присоединение к его позиции, а анализировавший стенограмму впоследствии А.Н.Ильюшенко - как третье предложение - не упоминать ни ту, ни другую статью. Полностью против Заключения высказались Н.В.Витрук, Т.Г.Морщакова, Э.М.Аметистов, А.Л.Кононов.
После этого Зорькин еще раз поставил на голосование свою формулировку, получившую, по его подсчетам, относительное большинство (5 голосов). На этот раз за нее проголосовали 9 судей, против - те же четверо, что высказались против при первом опросе.
После выборов нового парламента настроения судей изменились и полномочия двух судей были восстановлены: 13 января за восстановление полномочий Лучина проголосовали 7 судей (среди которых, естественно, не было самого Лучина и Зорькина), 25 января полномочия Зорькина восстановлены также 7 голосами.
Однако, при повторной попытке Зорькина заняться политической деятельностью - после того, как он подписал вместе с лидерами левой оппозиции учредительное заявление Движения "Согласие во имя России" - его одернули уже 8 судей (март 1994).
Одна из трактовок мотивов увеличения численности КС с 15 до 19 человек заключалась в том, что президентской стороне необходимо было оставить в меньшинстве девятку "ненадежных" - судей, голосовавших 21 сентября 1993 за решение по указу 1400.
К завершению формирования КС в феврале 1995 года эта цель, казалось бы, была достигнута. Но через сито Совета Федерации прошли лишь те кандидаты, которые смогли убедить сенаторов в своей независимой позиции (а если их взгляды и совпадают с президентскими, то в силу убеждений, а не по долгу службы), или хотя бы не прославились своим предыдущим участием в политических баталиях на стороне Президента. Особенно это проявилось при двух последних (на этом этапе) назначениях: В.Г.Стрекозов сказал сенаторам по поводу указа 1400, что КС всегда должен руководствоваться Конституцией, не противопоставляя ей "реалии", хотя и привел притчу о шахтере, которому товарищ отрубил зажатую камнями руку, чтобы извлечь его на поверхность и спасти от смерти. М.В.Баглай сказал, что главная опасность для прав и свобод человека исходит от исполнительной власти.
В результате жеребьевки по составу палат КС 14 февраля 1995 пятеро судей "ненадежной девятки" оказались в первой ("малой") палате и составили в ней большинство. Через 6 дней под предлогом выравнивания палат с точки зрения специализации судей баланс был восстановлен путем перевода М.В.Баглая в первую палату, которая таким образом из малой превратилась в большую.
Факты, однако, не вписываются в такую упрощеннную схему. Именно вторая палата, в которой "ненадежные" никогда не составляли большинства, 30 апреля 1996 года подтвердила право регионов выбирать глав администраций, не дожидаясь президентского разрешения (11-П), а 30 мая отказала Президенту в признании неконституционной статьи закона о местном самоуправлении, предписывающей регионам провести выборы в исторические сроки (13-П).
Вопрос о соотношении сил снова возник в феврале 1997 - перед выборами нового Председателя КС. Журналисты снова писали об антипрезидентской группировке, которую одни называли "оппозицией", а другие - даже "левым большинством", в котором насчитывали 10 человек. При этом "левизна" трактовалась не как постоянное свойство судей, а как разовая позиция по вопросу выборов председателя. Десятым "оппозиционером" называли Н.Витрука, зачастившего в последнее время с особыми мнениями.
Сторонники концепции "оппозиционного меньшинства" предсказывали выдвижение оным меньшинством Зорькина и Эбзеева, а "левого большинства" - отказ "левых" от реального выдвижения своего кандидата в пользу наиболее приемлемого для них кандидата из числа не принадлежащих к их группировке.
Механизм рейтингового голосования позволял любому большинству, если такое существует, гарантированно вывести в первый тур трех своих кандидатов и отсечь всех остальных. Итоги выдвижения кандидатов убедили аналитиков, что перевес остается на стороне "пропрезидентской" группировки, сумевшей отсечь от участия в первом туре не только "левых" Зорькина и Эбзеева, но и "приемлемого для левых" Стрекозова.
Хотя Президенту и не удалось весной 1997 провести в КС широко известных своих сторонников, проходная кандидатура была найдена по принципу не "уступки оппозиции", а "уступки регионам". Замена одного судьи в июне 1997 года не привела к видимым изменениям расстановки сил. На протяжении последующих месяцев судьба уберегла от политических кризисов, требующих от судей "занять место по ту или иную сторону баррикад".
