Распад СССР и обретение бывшими советскими республиками государственной независимости вызвали необходимость реформирования существовавших в советское время иерархических систем духовного управления различных конфессий.
Большинство таких реорганизаций не вызывали политических дискуссий или обеспокоенности со стороны государственных органов Казахстана, поскольку казахстанское государство не рассматривало эти
конфессии в качестве своих основных "религиозных партнеров". Однако государственные органы проявили значительное внимание к реформированию структур управления мусульманскими и православными общинами, активно вмешиваясь в процесс
создания новых структур, а в случае с мусульманами - и в борьбу различных группировок духовенства.
Создание Духовного управления мусульман Казахстана
На протяжении почти 40 лет мусульманские общины Казахстана находились под юрисдикцией созданного в сталинское время единого Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана (САДУМ) со штаб-квартирой в Ташкенте. Аппарат этого
административно-религиозного органа комплектовался почти исключительно из узбекского духовенства, вся переписка велась также на узбекском языке. Созданные в Казахстане, Киргизии, Таджикистане и Туркменистане казиаты как посредующая инстанция между
САДУМ, властями этих республик и местными общинами не пользовались заметным влиянием. Вопросы кадровой политики, формирования списка паломников, выезжающих в хадж, религиозного обучения и издательской деятельности находились в исключительном ведении
Ташкента. Казиаты не имели собственного расчетного счета в банке, а из пожертвованных верующими наличных денег, например, казахстанский казиат ежегодно должен был 250-300 тысяч рублей передавать в "казну" САДУМ. Ответный вклад САДУМ в развитие
мусульманских структур в Казахстане, по мнению главы казахстанских мусульман Ратбека Нисанбаева, был неадекватным.
Фактически монопольное господство в САДУМ представителей узбекской исламской элиты отражало очевидный факт значительно большей религиозности узбеков в сравнении со многими другими народами Центральной Азии и их численное доминирование в регионе. В то
же время организационная структура САДУМ не опиралась на какую-либо религиозную или историческую традицию, а ее жестко централизованный характер находился в очевидном противоречии с отчетливо обозначившимися в конце 80-х годов тенденциями роста
национализма и суверенизации республик, входивших в СССР.
Вопрос о реформировании структуры управления мусульманскими общинами в Казахстане впервые возник в начале 1989 года - почти сразу после начала несанкционированных выступлений узбекских мусульман, приведших к отставке руководителя САДУМ
Ш.Бабаханова.
В мае 1989 г. кази мусульман Казахстана Р.Нисанбаев в тайне от других членов казиата направил письмо в адрес высших государственных инстанций в Москве. Письмо содержало просьбу санкционировать создание независимого Духовного управления мусульман
Казахстана.
Предварительно вопрос о целесообразности направления подобного письма обсуждался Нисанбаевым во время его неофициальной встречи в Ташкенте в марте 1989 г. с председателем Совета по делам религий при Совете Министров СССР К.Харчевым. Нисанбаев изложил
Харчеву свои претензии к работе САДУМ: отсутствие материальной помощи исламским структурам Казахстана; недостаточное представительство казахстанцев среди слушателей религиозных учебных заведений; ведение официальной переписки исключительно на
узбекском языке.
Письмо Нисанбаева осталось без ответа. Трудно сказать, сыграло ли оно какую-либо роль. Известно, однако, что примерно в это время вопрос о реорганизации САДУМ и Духовного управления мусульман Северного Кавказа начал обсуждаться в различных союзных
инстанциях. К этому времени Кремль начал серьезно опасаться чрезмерного усиления роли исламского духовенства в нестабильных южных регионах. Наиболее эффективным способом лишить муфтиаты их влияния было раздробить Духовные управления по национально-территориальному принципу (такая акция была успешно проведена в 1989-1990 гг. на Северном Кавказе).
Предложение об отделении от САДУМ казахстанского казиата было поддержано и властями Казахстана. Последние добивались того, чтобы основные вопросы во всех сферах общественной жизни по возможности решались внутри республики. Кроме того, проблема реформирования САДУМ воспринималась в Алма-Ате через призму традиционного соперничества с Узбекистаном за политическое лидерство в Центрально-Азиатском регионе.
Сложность ситуации заключалась в том, что идея "независимости" казиата от САДУМ не пользовалась поддержкой наиболее влиятельных казахстанских исламских лидеров (среди которых большинство составляли представители неказахских этнических групп). В случае открытого конфликта с САДУМ руководство последнего могло назначить в Казахстан нового кази (как это произошло в Киргизии в начале 1990 г.). По уставу САДУМ вопрос о реорганизации должен был решаться съездом мусульман Средней Азии и Казахстана, на котором предложение об отделении казахстанского казиата в то время не получило бы поддержки большинства.
До конца не ясным остается вопрос о роли в событиях 1989-1990 гг. КГБ СССР. Бывший уполномоченный по делам религий при Совете Министров Киргизской ССР Алапаев сообщил одному из авторов, что предложение об отделении от САДУМ киргизского казиата, рассматривавшееся в начале 1990 г. на Бюро ЦК Компартии республики, было внесено по инициативе союзного КГБ. Не исключено, что аналогичную роль сыграли советские спецслужбы и в процессе отделения казахстанского казиата.
Осенью 1989 г. Нисанбаеву дали ясно понять, что его предложение о независимости казиата от САДУМ может быть одобрено Москвой в случае его коллективной поддержки большинством членов казиата.
В середине ноября 1989 г. вопрос обсуждался на специальном совещании имамов в Алма-Ате. Выступая перед собравшимися, Нисанбаев заявил, что без независимости от САДУМ возрождение ислама в Казахстане будет невозможно. Почти все участники совещания поддержали предложение о создании Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМК). Отказался поддержать проект лишь влиятельный имам-хатиб Чимкентской мечети Шукуролла Мухамеджанов, что было крайне болезненно воспринято Нисанбаевым.
В конце декабря 1989 г. была сформирована делегация из шести человек для переговоров в Москве. Делегацию казиата приняли президент СССР Михаил Горбачев и новый председатель союзного Комитета по делам религий Юрий Христораднов. На имя Горбачева было передано заявление с 3500 подписями мусульман Алма-Атинской области с просьбой разрешить создание ДУМК. Президент пообещал "положительно решить" этот вопрос сразу после Нового года. Примерно 7-8 января 1990 г. необходимое разрешение было получено.
Созыв первого курултая (съезда) мусульман Казахстана, назначенного на 12 января 1990 г., проходил, как вспоминают его участники, в условиях спешки и строжайшей конспирации. В телеграммах, разосланных в мечети, не указывалась действительная цель вызова имамов в Алма-Ату (опасались, что руководство САДУМ может вмешаться и "испортить" заранее разработанный сценарий проведения съезда). У входа в здание дежурили охранники-чеченцы, пропускавшие внутрь лишь тех, кого разрешал кази. При участии более 250 делегатов был принят устав ДУМК, избраны муфтий (пожизненно), пять кази отдельных регионов (Алма-Ата, Джамбул, Чимкент, Уральск, Семипалатинск) и девять членов Президиума.
Единственный инцидент, имевший место в последний день работы съезда, был связан с выступлением чимкентского имама Мухамеджанова. Выйдя к трибуне, Мухамеджанов объявил, что согласно полученной им телеграмме он приглашен на собрание для "отчета о проделанной работе", после чего зачитал с трибуны отчет, ни словом не коснувшись вопроса о создании ДУМК. Таким образом, чимкентский имам выразил свое несогласие с созданием ДУМК, в то же время не выступая с открытой критикой деятельности казиата. Несмотря на такую позицию Мухамеджанов был избран на съезде кази Чимкетской области, поскольку являлся одним из наиболее образованных исламских деятелей Казахстана.
CАДУМ не признал результатов съезда, ссылаясь на то, что устав САДУМ предусматривает иную процедуру решения подобных вопросов. На протяжении нескольких лет муфтий в Ташкенте продолжал считать себя главой всех мусульман Центральной Азии, а слово "Казахстан" сохранялось на печати и в документах САДУМ. Это, однако, не имело какого-либо практического значения.
Создание ДУМК совпало по времени с началом широкой волны религиозного ренессанса. В несколько раз выросло число участников религиозных мероприятий, началось массовое строительство новых мечетей. Из-за отсутствия в Казахстане развитой исламской традиции лишь небольшую часть новых мечетей удалось обеспечить образованными имамами.
Сразу после образования ДУМК его руководство предприняло значительные усилия по созданию независимой от Узбекистана системы подготовки кадров духовенства (прием казахстанцев в узбекские медресе с 1990 г. был прекращен по решению САДУМ). В Южном Казахстане были открыты три медресе и Высший исламский институт (ВИИ) в Алма-Ате. Однако из-за нехватки преподавателей и необходимых денежных средств два медресе просуществовали менее года, а студенты ВИИ вынуждены были жить в крайне тяжелых бытовых условиях и заниматься самообучением. К началу 1992 г. более половины из 30 человек первого набора ВИИ фактически оставили учебу.
Неудача постигла ДУМК и при самостоятельной организации хаджа в Мекку. В 1991 г. только 25 казахстанца смогли совершить хадж, причем подавляющее большинство паломников представляло компактно проживающие в Казахстане общины кавказских этносов. Соседние республики, казиаты которых остались в подчинении САДУМ, отправили в том же году в Саудовскую Аравию сотни паломников при значительно более низкой оплате.
Хотя зарубежные исламские структуры воздерживались от прямой критики ДУМК, их отношение к новообразованному казахстанскому муфтиату в первые годы его существования было скорее негативным. В 1990 г., когда король Саудовской Аравии направил советским мусульманам 1 млн. экземпляров "Корана", единственным в Центральной Азии "получателем" священных книг стал САДУМ, в адрес которого направлялись книги и для Казахстана. Отношение к ДУМК в те годы за рубежом наглядно характеризует следующий случай. В апреле 1992 г. накануне священного для мусульман месяца рамазан в Казахстан в соответствие с предварительными договоренностями должны были прибыть 30 преподавателей ислама из Турции. Однако прилетев в Ташкент, лишь трое из них во главе с известным богословом Халифой Алтаем (по происхождению - этническим казахом) выразили желание выехать в Казахстан. Остальные предпочли общение в узбекских и татарских мусульманских общинах.
Зарубежное признание Духовному управлению мусульман Казахстана удалось получить лишь после распада СССР, причем немалую роль в налаживании международных связей сыграла поддержка ДУМК со стороны казахстанского государственного руководства (подробнее об этом см. ниже).
В целом, давая оценку решению о создании в 1990 г. самостоятельного Духовного управления мусульман Казахстана, необходимо иметь в виду два момента.
С одной стороны, учитывая тенденции общественно-политического развития, децентрализация САДУМ и получение большей самостоятельности республиканскими казиатами в конце 80-х годов представляются очевидной необходимостью. Более того, после распада СССР все центрально-азиатские республиканские казиаты под давлением властей в 1993-1994 гг. приняли решение о создании независимых от САДУМ духовных управлений мусульман соответствующих государств.
С другой стороны, как видно из приведенных выше примеров, создание ДУМК в начале 1990 г. было организационно не подготовлено. Отделение от САДУМ не привело к улучшению ситуации в отношении финансов или расширения международных контактов, зато на несколько лет резко снизило возможности подготовки исламских кадров и получения помощи от зарубежных исламских структур. Решение о создании ДУМК, по нашему мнению, было продиктовано не столько необходимостью развития исламской инфраструктуры в Казахстане, сколько определенной политической позицией республиканских и союзных органов власти и личными амбициями руководителя казиата.
Инцидент в мечети 13-15 декабря 1991 г.
Спустя примерно месяц после создания ДУМК Нисанбаев отменил решение съезда мусульман об образовании региональных казиатов и полностью сосредоточил в своих руках решение кадровых вопросов. Имамами вновь открывшихся мечетей назначались в большинстве случаев молодые казахи, не имеющие достаточных религиозных знаний. Среди духовенства широко циркулировали слухи о коррумпированности главы ДУМК и о вытеснении им с ключевых должностей образованных имамов неказахского этнического происхождения. Положение о пожизненном руководстве муфтиатом, вошедшее в Устав ДУМК, не давало возможности влиять на ситуацию даже членам Президиума духовного управления.
Кризисное состояние ДУМК в 1990-1991 гг. и авторитарный стиль руководства его главы Нисанбаева привели к росту недовольства среди части духовенства, в основном, в южных областях Казахстана.
В ноябре 1991 года произошло событие, подтолкнувшее недовольных имамов на открытое выступления против муфтия. Секретарь ДУМК, выполняя поручение Нисанбаева, попытался получить по 5000 рублей от имамов Джамбулской и Меркенской мечетей для организации "выступлений протеста верующих" против чимкентского имама Мухамеджанова с целью его последующего отстранения от должности. Несмотря на то, что Мухамеджанов был одним из наиболее образованных религиозных деятелей в Казахстане, после его открытого выступления против создания ДУМК Нисанбаев неоднократно пытался добиться его смещения, инспирируя обращения в официальные инстанции о том, чимкентский имам - по происхождению этнический узбек - ведет агитацию за присоединение части районов Южно-Казахстанской области к Узбекистану.
Оба имама отказались выделить деньги секретарю Нисанбаева. Во время переговоров по этому поводу в доме меркенского имама З.Тилова находились два члена небольшой оппозиционной партии "Алаш", включая брата председателя партии Рашида Нутушева. Р.Нутушев предложил Тилову "свергнуть" Нисанбаева и позднее участвовал в обсуждении планов смещения муфтия вместе с несколькими имамами из Джамбулской области.
13 декабря 1991 г. в Алма-Атинской мечети должны были состояться поминки в связи с пятой годовщине подавления властями политических студенческих манифестаций 1986 г. В связи с проведением этого мероприятия, о котором было известно заранее, в мечети собралось большое число верующих. По некоторым данным, оппозиция к Нисанбаеву решила предпринять в этот день попытку смещения муфтия. С партией "Алаш" была достигнута договоренность, что члены последней возьмут на себя функции поддержания порядка.
Из противоречивых описаний последовавших событий можно составить следующую общую картину происшедшего в тот день.
Споры о том, имеет ли право глава ДУМК Нисанбаев, поддержавший в 1986 г. действия властей, читать молитву по жертвам антиправительственных выступлений, переросли в митинг, который возглавили религиозные деятели из Алма-Аты, Мерке и Талды-Кургана. Через микрофон в адрес муфтия звучали многочисленные обвинения в коррупции, пьянстве, игнорировании мнения других имамов, преследовании авторитетных религиозных деятелей и др. Одновременно с началом митинга несколько активистов и сторонников партии "Алаш" по согласованию с возглавившими митинг религиозными деятелями вошли в кабинет к Нисанбаеву, блокировали выход из кабинета и телефонную связь. Во дворе мечети членами "Алаш" были развернуты плакаты "Судить преступника-муфтия!", "Взяточник-муфти, где народные деньги!" и др. Вскоре из числа 12 религиозных деятелей был образован "временный комитет", избравший талды-курганского имама Ибрагима Машанло временно исполняющим обязанности муфтия. Нисанбаев, выступление которого не убедило собравшихся, вынужден был сдать дела "оппозиционерам" и уехать из мечети. Сторонники "временного комитета" заняли мечеть и объявили о созыве в ближайшие дни курултая мусульман республики для решения кадровых вопросов.
В тот же день с членами "временного комитета" встретился руководитель отдела по делам религий Аппарата Президента Казахстана Сейдулла Копбаев.
События в мечети были неожиданными для властей и застали их врасплох. Копбаеву предстояло определить позицию по этому вопросу официальных органов. Власти были заинтересованы в скорейшем урегулировании конфликта, могущем в случае его продолжения негативно отразиться на внешнеполитическом престиже нового государства. То, что смещение муфтия произошло за сутки до провозглашения Верховным Советом Казахстана государственной независимости придало событиям дополнительный драматизм.
Понимая, что поддержка властей является решающим фактором в борьбе за власть в муфтиате, Нисанбаев решил разыграть "национальную карту". Он апеллировал к Копбаеву, заявляя, что в мечети имела место попытка имамов-неказахов отстранить от дел муфтия-казаха. Такая точка зрения, по данным авторов, негласно получила поддержку в тяготеющих к этнократизму президентских структурах.
На позицию властей в значительной мере повлияло и то обстоятельство, что на стороне "временного комитета" действовала "партия "Алаш" - небольшая националистическая группировка, отличавшаяся радикализмом и известная своими уличными акциями, сопровождавшимися оскорбительными личными выпадами в адрес главы государства Нурсултана Назарбаева.
Можно предположить, что существовали и другие "аргументы" в пользу поддержки Нисанбаева казахстанскими властями.
Нисанбаев на протяжении многих лет проявлял полную лояльность государственным органам и даже, насколько известно авторам, выполнял конфиденциальные поручения КГБ. Выходец из Восточного Туркестана (китайская провинция Синьцзян) бывший имам Талды-Курганской мечети Машанло, предложенный "временным комитетом" в качестве нового муфтия, напротив, являлся "подозрительным лицом", кандидатура которого в 1982 года по указанию КГБ была вычеркнута из числа участников хаджа. В декабре 1986 года сын Машанло был осужден на два года лишения свободы за участие в антиправительственной студенческой демонстрации. Под давлением властей Машанло с 1988 г. вынужден был искать работу за пределами Казахстана и вернулся в Талды-Курган лишь в августе 1991 года. Его назначение на пост муфтия могло создать для казахстанских властей определенные проблемы.
Кроме того, по мнению авторов, в кризисной ситуации члены "временного комитета" проявили колебания и неуверенность (в частности, во время беседы с Копбаевым 13 декабря 1991 г.), некоторые из них уже на следующий день фактически прекратили участие в работе комитета.
Позиция властей, вероятно, определилась уже 14 декабря. Утром 15 декабря 1991 г. ОМОН ГУВД г.Алма-Аты блокировал мечеть, занятую сторонниками "временного комитета", и после отказа верующих покинуть территорию мечети предпринял штурм здания. Многие мусульмане были избиты милицией, 41 человек задержан. По некоторым данным, Нисанбаев предварительно подписал документ, в котором как глава мусульман Казахстана выразил согласие на использование силы на территории мечети.
Большинство членов "временного комитета" были деморализовано использованием силы и отказались подписывать открытое письмо Н.Назарбаеву с осуждением акции властей, подготовленное Ибрагимом Машанло.
17 декабря 1991 г. "Казахстанская правда" и другие правительственные издания огласили официальную версию происшедшего, согласно которой "13 декабря хулиганствующие элементы из так называемой партии "Алаш",.. подстрекаемые изгнанными в свое время из мечетей за нарушение канонов шариата и присвоение средств бывшими служителями культа, прервали жума (пятничный намаз), избили некоторых официальных служителей мечети, духовного управления, студентов Исламского института", а муфтию "сломали правую руку". Иначе говоря, власти пытались представить дело таким образом, что милиция вмешалась не в конфликт двух групп мусульманского духовенства, а лишь пресекла хулиганские действия членов одной из оппозиционных группировок.
Этот подход был зафиксирован и в постановлении Алма-Атинского городского суда от 24 ноября 1992 г., признавшего трех членов "Алаш" (Р.Нутушев, Б.Ахметалиев, М.Есенгазин) и двух "сочувствующих" этой партии (М.Медеуов, Н.Сыдыбаев) виновными в совершении групповых хулиганских действий на территории мечети. Примечательно, что в приговоре суда вообще не содержалось упоминаний о существовании "временного комитета" и утверждалось, что именно члены партии "Алаш" "организовали групповую акцию по смещению с должности" муфтия Нисанбаева и "незаконно захватив мечеть", препятствовали ее "нормальной деятельности".
Версия об особой ответственности "Алаш" прорабатывалась следственными органами начиная с 15 декабря 1991 г. Позднее - возможно, из-за того, что к делу членов партии "Алаш" было привлечено внимание зарубежных общественных организаций - суд отправил дело на доследование, а при повторном рассмотрении ограничился осуждением участников событий на сроки, в основном совпадающие со временем нахождения их под стражей в период предварительного следствия.
Реорганизация ДУМК
После урегулирования кризиса в мечети в начале 1992 г. в ДУМК началась подготовка ко второму съезду мусульман Казахстана. Основная цель проведения съезда - обсуждение вопроса о подтверждении полномочий главы муфтиата.
Активная кампания в поддержку председателя ДУМК Нисанбаева была организована на страницах ежемесячной казахскоязычной газеты муфтиата "Иман" ("Вера"), начавшей выходить с января 1992 г. На стороне муфтия выступила и Алма-Атинская организация ветеранов войны в Афганистане, председатель которого украинец Олег Рубец, принявший исламскую веру, даже организовал силами членов организации круглосуточную охрану муфтия.
Но основные дискуссии происходили не в мечетях, а в аппарате Президента Казахстана. Бывшие члены "временного комитета" Машанло, Тилов и некоторые другие пытались убедить Копбаева в необходимости отставки муфтия. Однако официальные власти не сочли необходимым изменить свою позицию. Фактически все вопросы были решены не на съезде мусульман, а в ходе этих предварительных неофициальных консультаций в государственных органах.
Несмотря на поддержку Нисанбаева со стороны властей, существовала опасность того, что на съезде представители "оппозиции" могут предпринять какие-либо неожиданные действия и обсуждение вопроса о руководстве ДУМК примет острый характер. Вероятно, учитывая такую возможность, власти разрешили присутствовать на съезде только журналисту официального агентства КазТАГ, а подходы к Алма-Атинскому театру оперы и балета им. Абая, где проходил съезд, были оцеплены тройным заслоном милиции.
По мнению авторов, в действительности, не было необходимости принимать столь строгие меры. Лидеры "оппозиции" уже в конце апреля 1992 г. отказались от борьбы. Тилов написал прошение об отставке, за две недели до съезда был снят с должностей имама мечети и директора медресе в Мерке и летом 1992 г. выехал на Северный Кавказ. Машанло также был изгнан из мечети и в июне 1992 г. вернулся в Джалал-Абад. Несколько имамов потеряли должности, другие, выразив лояльность муфтию, были прощены и сохранили посты.
На втором съезде ДУМК, состоявшемся 19 мая 1992 г., против утверждения Нисанбаева на посту муфтия не был подан ни один голос. Также единодушно была принята резолюция, одобряющая деятельность ДУМК и декларирующая, что "всю клевету, сплетни в адрес духовного управления следует считать беспочвенными". Сторонники "оппозиции" не были переизбраны в Президиум ДУМК, число членов которого муфтий за счет преданных ему людей увеличил с 9 до 15 человек. Единственной уступкой критикам были согласованные с аппаратом президента поправки к уставу ДУМК, устраняющие одиозное положение о пожизненном назначении муфтия и предусматривающие созыв съездов мусульман "по мере необходимости" (в старом варианте устава вопрос о периодичности съездов вообще не затрагивался).
Нисанбаев использовал трибуну съезда для того, чтобы вновь публично выразить свою политическую лояльность властям, объяснив инцидент в мечети не внутренними противоречиями среди духовенства, а происками неких "темных сил", связанных с зарубежными странами. Среди основных причин, объясняющих недостатки в работе, он назвал наличие "старых кадров", что было воспринято делегатами как откровенная угроза в адрес противников Нисанбаева.
На съезде было объявлено о предстоящем отъезде в Чечню наиб-муфтия Хусаина Алсабекова, вскоре занявшего пост министра по делам религий в правительстве Дудаева. По неподтвержденным данным, решение о переезде было принято Алсабековым в значительной степени под влиянием того, что весной 1992 г. благодаря усилиям "оппозиции" получило огласку его участие двумя годами ранее в тайном захоронении девушки-чеченки, обнаженный труп которой был найден в Алма-Атинской мечети. Власти решили не начинать расследования этого эпизода во имя сохранения "общественного спокойствия".
В последующие два года под разными предлогами были отправлены в отставку еще несколько имамов неказахского этнического происхождения, являвшихся противниками Нисанбаева. Так, в июле 1993 г. был снят с должности имам Карагандинской мечети, член Президиума ДУМК Ибрагим Маров, являвшийся по национальности дунганином. Формально решение освободить Марова от должности было принято из-за того, что он отсутствовал на заседании Президиума ДУМК "по неизвестной причине". По неофициальным данным, причиной отставки стало то, что Маров летом 1993 г. организовал выезд в хадж 110 паломников из Темиртау и Караганды - без предварительного согласования с муфтиатом и органами государственной безопасности.
В конце 1992 г. узбек Шукуролла Мухамеджанов был лишен должности главного имама Чимкентской области, а в мае 1994 г. - отправлен в отставку. Эти действия муфтиата вызвали волнения верующих, большинство которых составляли этнические узбеки. Прихожане на протяжении месяца блокировали мечеть, не допуская туда руководителей ДУМК, а после вмешательства милиции многие из них отказались от посещения этой мечети.
Были изгнаны из мечетей и некоторые другие противники Нисанбаева - в основном, из числа имамов неказахского этнического происхождения. К 1993 г. среди 16 членов Президиума ДУМК лишь двое не были казахами, в то время, как в первом составе Президиума ДУМК основные позиции занимали имамы неказахского происхождения.
Добившись победы над своими основными противниками, Нисанбаев в январе 1994 г. провел через Президиум ДУМК решение о назначении из числа областных имамов шести региональных представителей муфтиата, которые должны были наладить учет и регистрацию мечетей, а также аттестацию имамов на всей территории Казахстана. Тем самым, фактически было восстановлено решение первого съезда мусульман республики о назначении кази регионов, отмененное Нисанбаевым из-за опасения, что его противники из числа духовенства смогут влиять на кадровую политику в отдельных областях.
На том же заседании Президиума ДУМК было принято решение о том, что все работники казахстанских мечетей - вплоть до бухгалтеров - должны приниматься на работу и освобождаться от должности по согласованию с руководством ДУМК или его региональным представителем. Трудовые книжки имамов должны сдаваться на хранение в ДУМК. Это решение, однако, не было полностью выполнено, как и принятое в июле 1993 г. решение Президиума ДУМК об отчислении в муфтиат всеми мечетями 30% денежных доходов.
Основная причина невыполнения подобных решений на наш взгляд заключается в том, что казахстанское законодательство не устанавливает особых прав муфтиата как религиозного центра в отношении местных мусульманских общин, прошедших самостоятельную регистрацию в государственных органах или незарегистрированных. Кроме того, по данным авторов, некоторые главы областных и местных администраций ведут борьбу за назначение на должности имамов мечетей своих ставленников, руководствуясь при этом политическими или финансовыми мотивами.
Известны, впрочем, и случаи другого рода. Например, в Чимкенте имамом одной из крупнейших городских мечетей по согласованию с исполнительными органами власти назначен Абдулла Жолдасов - один из наиболее образованных имамов в Казахстане, который на протяжении нескольких лет не мог получить работу в системе ДУМК из-за личной неприязни к нему муфтия Нисанбаева.
По данным муфтиата, в 1997 г. в Казахстане действовало более 5000 мечетей, из которых не более 15-20% были зарегистрированы. Поскольку муфтиат достаточно жестко требует от подконтрольных ему общин пройти регистрацию в государственных органах, приведенные выше цифры можно интерпретировать таким образом, что в настоящее время большинство мусульманских общин Казахстана не контролируются ДУМК. Нынешняя ситуация, таким образом, разительно отличается от ситуации 1989-1992 гг., когда почти все
мечети были зарегистрированы и входили в систему ДУМК. В настоящее время муфтиат стремится осуществлять контроль прежде всего над крупными мечетями, не слишком форсируя (несмотря на собственные публичные заявления) попытки поставить под контроль
другие общины. Такая позиция, по нашему мнению, объясняется тем, что большинство имамов даже зарегистрированных мечетей не имеют достаточного религиозного образования, причем эта ситуация, учитывая масштабы подготовки религиозных кадров, не изменится
даже через пять лет.
Реорганизация структур Русской Православной Церкви в Казахстане
До 1991 г. руководство всеми приходами Русской православной церкви (РПЦ) в Казахстане осуществлялось единым епархиальным управлением (Алма-Атинско-Казахстанской епархией). 31 января 1991 г. решением Священного Синода на территории Казахстана были
образованы три самостоятельные епархии: Алма-Атинская, Чимкентская и Уральская. Это решение вызвало негативную реакцию руководства республики. По мнению официальных лиц, существование на территории независимого государства трех епархий, не объединенных
в одну церковную иерархическую структуру, является "дестабилизирующим началом" с точки зрения интересов сохранения и укрепления межнационального согласия.
Во время встречи осенью 1991 г. архиепископа Алма-Атинского и Семипалатинского Алексия с президента Казахстана Нурсултаном Назарбаевым последний, подчеркнув, что не стремится вмешиваться во внутрицерковные дела, в то же время заявил, что в
современной ситуации необходимо иметь единый духовный центр в Алма-Ате, объединяющий все казахстанские структуры РПЦ.
В октябре 1993 г. казахстанская печать сообщала, что православные в Кустанае также озабочены разделением некогда единой епархии и поддерживают предложение Назарбаева о необходимости объединения структур РПЦ в Казахстане. Специалисты Российского
института стратегических исследований утверждают, что среди верующих Казахстана высказывались предложения о создании, в соответствие с православной традицией, казахстанского экзархата.
16 июля 1995 г. на заседании Священного Синода по просьбе архиереев, несущих послушание на территории Казахстана, была образована Православная межепархиальная комиссия (ПМК), в которую вошли епископы (архиепископы) Уральский, Чимкентский и
Алма-Атинский. Председателем комиссии стал архиепископ Алма-Атинский и Семипалатинский Алексий. Фактически ПМК стала специфическим централизованным органом РПЦ в Казахстане. Впрочем, по данным авторов, архиепископ Алексий, поддерживавший дружеские
связи с членами семьи Н. Назарбаева, рассматривался казахстанскими властями в качестве "главного представителя" РПЦ и до образования ПМК. В декабре 1994 г. специальным Указом Президента Казахстана ему было предоставлено казахстанское гражданство.