Вопрос о государственной службе казачества встал с самого начала образования казачьих структур. "Отцы-родоначальники" (Г.Кокунько и др.) видели конечной целью своей деятельности по возрождению казачества воссоздание дореволюционных казачьих структур, встроенных в государственную систему России. В 1990-1992 гг. - то есть в период, когда происходил наиболее активный рост казачьих войск, когда казаки провозглашали свои республики и принимали участие в нескольких локальных конфликтах - для существования казачества не было никакой юридической базы вообще. Правда, был "Закон о реабилитации репрессированных народов", где к таковым причислялись и "исторически сложившиеся культурно-энические группы, например, казачество". Толком этот закон не давал никаких оснований для образования казачьих формирований, их участия в социальной жизни и, тем более, для вооружения казачества, но на него постоянно ссылались казаки, когда речь заходила о восстановлении "незаконно упраздненных национально-государственных образований".
В 1992 г. президентом РФ был подписан Указ, поясняющий действие Закона о реабилитации репрессированных народов в отношении казачества. Впервые в юридический словарь было введено понятие "казачьего общества". Но вопрос о государственной службе казачества этим указом не затрагивался.
По отдельным направлениям службы - например, по охране границ - государственными органами достигались соглашения с отдельными казачьими войсками (в основном - в незначительных масштабах, в порядке эксперимента). Был составлен список военных частей, в которые должны были призываться юноши из казаков. Эта практика немедленно вызвала негативную реакцию общественности. В качестве возражения вполне логично утверждалось, что тогда следует начать формировать отдельные части, например, из молодых людей - активистов военизированных дагестанских националистических движений.
Между тем в отсутствие законодательства, на фоне разложения советских государственных структур и замедленного формирования постсоветских процесс "возрождения казачества" пошел не по тому пути, который предполагался теоретиками. Если в руководстве казачьих организаций первого поколения ("красных") преобладали выходцы из номенклатуры среднего и низшего звена, оттеснившие зачинателей-интеллигентов на второй план, то в организациях второго поколения ("белых") тон стали задавать маргинальные личности с авантюрными наклонностями. С крушением коммунистического режима и началом перекрашивания "красных" в "белых", маргиналы стали проникать на руководящие посты и в структурах СВОВД, СК и ВКВ (бывшей "Раде"). Обычным явлением и в "белых", и в бывших "красных" организациях стали атаманы - выходцы из криминальных структур или политические деятели, отсидевшие один-два срока за хулиганство, атаманы - бывшие сотрудники правоохранительных органов, изгнанные оттуда за самоуправство или коррупцию.
Из-за амбиций атаманов "белый" Союз казачьих войск России (СКВР) в 1993 году распался, а на его обломках возникли Союз казачьих войск России и Зарубежья (СКВРиЗ) атамана Виктора Ратиева и Белый союз казачьих войск (БСКВ) атамана Виктора Титова.
В 1994 году Минюст зарегистрировал "Великое братство казачьих войск" Виктора Коваленко. Верховный атаман Коваленко вскоре прославился, издав 7 сентября 1994 "Приказ N 0001", в котором "за игнорирование народного движения" распорядился "Президента России наказать 25-ю плетьми". Можно только представить себе, какие усилия для выполнения приказа пришлось приложить ответственному за его исполнение самозванному "генерал-лейтенанту и князю" Кобзеву-Дунтову С.В.
Появились (особенно в среде "асфальтовых казаков" Москвы и Санкт-Петербурга) и чисто криминальные структуры, официально зарегистрированные как казачьи общественно-патриотические объединения. Впрочем, чисто уголовные деяния (даже без ксенофобской подоплеки) время от времени совершают и отнюдь не "асфальтовые", а самые что ни на есть "коренные" казаки.
В 1996-97 гг. на Кубани прославилась казачья банда атамана Сергея Доманина (между прочим - помощника депутата краевого Законодательного собрания Юрия Антонова, советского генерала и тоже казачьего атамана). На счету банды - рэкет, грабежи, убийства, в том числе, считается, что именно доманинцы похитили и убили пропавшего без вести депутата Государственной Думы первого созыва агрария Юрия Полякова. Между тем "в миру" доманинцы считались "образцовой, самой лучшей, надежной и боеспособной" сотней ВКВ Громова. В более мелких преступлениях (чаще всего связанных с применением оружия в нетрезвом состоянии) неоднократно оказывались замешанными казаки альтернативного ККВ Нагая.
Эксцессы на почве ксенофобии - довольно обычное явление в казачьих районах. Особенный резонанс имел (благодаря расследованию "Мемориала") месхетинский погром, организованный в ноябре 1995 года на хуторе Армянский (Пригородный с/о, Крымский р-н Краснодарского края) атаманом Новоукраинского куреня ВКВ Борисом Ястребовым совместно с баркашовцами.
В июле 1997 решением казачьего схода в том же Крымском районе были в двухдневный срок выселены две мусульманские семьи, дети из которых (в возрасте 11 и 12 лет) были обвинены в гомосексуальных развратных действиях против русских мальчиков (5 и 6 лет). На сходе присутствовал ряд должностных лиц и сельской администрации, а также Крымского РОВД, которые не пытались возражать против принятого казаками решения. Выселения (или попытки выселений) "мигрантов" наиболее часты в Краснодарском крае (где губернатор Кондратенко проводит откровенно ксенофобскую политику) и в Ростовской области (где губернатор Чуб противостоит самоуправству, хотя и не слишком эффективно).
Можно сказать, что к 1994-95 гг. действительно произошло возрождение казачества как явления - но не на состояние конца XIX - начала XX вв. (огосударствленное казачество), а на состояние, в котором оно существовало в XVII веке (самоуправная казачья вольница, не чуждая криминалу и заключающая временные политические союзы с теми силами, которые сулят больше выгод).
Реестр по польскому образцу.
Для упорядочивания взаимотношений между казачеством и федеральной властью в 1995 году был учрежден Государственный реестр казачьих обществ. Считается, что документы и деятельность войск, внесенных в Госреестр, соответствуют российскому законодательству, и казаки могут привлекаться на государственную службу, получая за это определенные льготы. Были определены виды государственной казачьей службы, среди которых охрана государственной границы, охрана общественного порядка и государственных объектов, участие в природоохранной и таможенной службах. Относительно воинской службы было сказано, что несение ее членами казачьих обществ определяется в порядке, установленном федеральным законодательством.
Казачьему войску для того, чтобы войти в Госреестр, помимо различных формальностей, необходимо доказать, что в его рядах находится не менее десяти тысяч казаков, изъявивших желание участвовать в несении государственной службы.
Часть казачьих атаманов заявили, что подобными условиями сотрудничества с государством вполне удовлетворены и начали активно собирать необходимые для регистрации в реестре документы. Более значительная часть, хотя и не высказывала восторгов по поводу деталей, решила, что главное - это государственное признание и возможные льготы, а там видно будет, и также включилась в процесс регистрации. Меньшая часть радикально настроенных атаманов заявила, что реестр - это обман, "реестровое расказачивание", попытка законодательным путем утвердить отказ казаков от требований оружия, формирования собственных частей в местах проживания и собственного регионального управления. Впрочем, многие радикалы просто прикрывали бескомпромиссной риторикой свою неспособность представить список из десяти тысяч реальных фамилий.
Некую промежуточную структуру, "карманное" казачье войско пытался создать на Кубани местный губернатор Николай Кондратенко ("батько" Кондратенко), учредив краевой реестр, однако его решение было признано противоречащим федеральному законодательству.
К концу 1998 в реестр были внесены Терское, Сибирское, Забайкальское, Уссурийское, Енисейское, Всекубанское, Калмыцкое окружное, Донское "казачьи войсковые общества". Поскольку внесение в реестре воспринимается зачастую как свидетельство солидности, государственного признания, легитимности войска, то во многих регионах возникала ситуация соперничества конкурирующих казачьих структур за регистрацию. Так как в регионе может быть только одно "официальное" "войсковое общество", то менее удачливым атаманам ничего больше не оставалось, как рассыпаться разоблачительными заявлениями о "новом расказачивании". В Ростовской области, например, было признано "официальным" и получило статус реестрового "казачьего войскового общества" Всевеликое Войско Донское во главе с умеренно настроенным атаманом Вячеславом Хижняковым (представителем новой номенклатуры), а альтернативное войско с тем же названием, возглавляемое авантюристом
Николаем Козицыным (бывшим тюремным надзирателем, изгнанным из органов), стало все более радикализироваться. Чтобы доказать, что, несмотря ни на какой реестр, главный донской атаман - это он, Н.Козицын вынужден от имени ВВД оглашать громкие заявления и вести активную общественную деятельность.
Таким образом "официальное", реестровое казачество на данный момент существует как некое дополнительное полугосударственное силовое ведомство с определенными весьма туманно функциями и сферой компетенции. Помимо того, существует - фактически в положении, аналогичном положению 1992 года - нереестровое, "анархическое" казачество, структурированное в организации со статусом "общественного объединения" и привкусом обиды и маргинальности в душе.