|
1. Нужно ли вообще специальное правовое регулирование в этой области или достаточно модификации ныне действующих законов?
Необходим ли специальный закон "против экстремистов" – вопрос спорный.
С одной стороны, существующее законодательство – хотя оно и несовершенно – предоставляет правоохранительным органам все (или почти все) необходимые инструменты для противодействия нарушениям правопорядка на политической почве. Проблема не в отсутствии инструментов, а в нежелании или неумении прокуратуры, милиции, судов ими пользоваться и в отсутствии у высшей власти политической воли заставить правоохранительную бюрократию работать.
Но с другой стороны, в свежей законодательной инициативе по поводу экстремизма мог бы быть некоторый прагматический позитив. Дело в том, что в России все законы рано или поздно забываются и работают избирательно. Чтобы российский закон работал, государь должен периодически напоминать, что именно данный закон – нужный закон, нужный именно сейчас, нужный именно ему, государю. Кампания – это традиционный российский способ "подтянуть" и "подстегнуть", а очередной закон, указ, распоряжение – важнейший элемент кампании.
Конечно, сам обычай кампанейского способа борьбы с недостатками в идеале следует изживать, но перспективы этого благого изменения нравов пока туманны. Поэтому специальный "антиэкстремистский" закон (если он сам по себе не ухудшает качества законодательства) мог бы быть формой напоминания и демонстрацией политической воли противостоять экстремизму.
В связи с этим, группа поправок в УК и КоАП ("модификация законодательства"), вносимая в парламент от имени Президента, могла бы при этом иметь форму специального закона. Он мог бы называться "Законом об общественном порядке" (подобный закон есть в Англии), или "Законом о пресечении преступлений и правонарушений в связи с политическими мотивами".
Вместо специального закона может быть и специальный указ Президента, хотя указы мне кажутся менее убедительной формой законотворчества.
2. Второй – нужно ли вводить в право сами обобщающие понятия типа "экстремизм" и "фашизм"?
Вводить в право обобщающие понятия типа "фашизм" и даже "экстремизм", на мой взгляд, не следует.
Во-первых, наказательные законы в идеале должны быть направлены не против взглядов (даже опасных и вредных), а против криминальных действий.
Во-вторых, термин "фашизм" журналюгами и политоложцами размыт настолько, что его сложновато применять в законодательной практике. Термин "экстремизм" (буквально – приверженность к крайним методам) пока что не так размыт, но и его можно трактовать широко между двумя крайними вариантами:
а) экстремизм – это любые противоправные действия по политическим мотивам, выходящие за рамки существующего законодательства, а также взгляды, оправдывающие это действие (NB: закон Путина исходит именно из такого представления); порочность такого подхода особенно хорошо видна на примере тоталитарных и тиранических государств, в которых экстремизмом в итоге будет любая оппозиция власти (стремление к парламентаризму и многопартийной системе тоже);
б) экстремизм – это применение или оправдание насилия как метода достижения политических целей (считая расовую и национальную дискриминацию разновидностью насилия).
В-третьих, если "фашизм" и "экстремизм" будут утверждены в качестве уголовно наказуемых деяний, употребление самих этих терминов исследователями современных общественных явлений по отношению к кому-либо будет аналогично доносу.
Соответственно, со стороны обвиненных в экстремизме политиков неизбежны встречные заявления в прокуратуру и судебные иски не только по поводу умаления чести и достоинства, но и с обвинениями в клевете и ложном доносе. Мало того, станет невозможным и цитирование уже существующих текстов, в которых живые люди названы экстремистами, – опять-таки последует встречное обвинение в ложном доносе.
Здравого смысла судей и следователей вполне должно хватать для различения преступных и не преступных действий. Требовать от них понимания терминов "фашизм" и "экстремизм" излишне (если этих терминов нет в УК и КоАП). К сожалению, оба эти понятия в нашем праве уже эпизодически присутствуют: "фашизм" есть в "юбилейном" законе 1995 г. и в новом КоАП, а "экстремизм" уже упоминается в законе "О борьбе с терроризмом". Следовало бы не укоренять существование термина "экстремизм" в законодательстве, как это делает Путин, а истребить его (вместе с "фашизмом").
В крайнем случае, можно было бы согласиться с включением в законодательство термина "экстремизм" в его наиболее узкой трактовке (применение или пропаганда насилия и дискриминации по политическим мотивам), хотя это и нарушает профессиональные интересы исследователей: они или будут вынуждены отказаться от применения термина (возможная замена: "крайний политический радикализм"), или не будут вылезать из судов.
3. Могут ли быть признаны противозаконными призывы к установлению диктатуры ненасильственным путем?
Призывы к установлению диктатуры ненанасильственным путем сами по себе не могут быть признаны противозаконными, если они не сопровождаются нарушением других законов (например, фальсификацией выборов или принуждением к фальсификации выборов, запугиванием, клеветой, несанкционированной демонстрацией, наконец).
На практике никакая диктатура исключительно ненасильственным путем (и тем более законным путем) не может быть установлена (Гитлер получил кусок законной власти законным путем – на выборах, но далее началась череда запугиваний, узурпаций и фальсификаций – деяний, вполне наказуемых по законам Веймарской республики, но не наказанных и не пресеченных по причине отсутствия политической воли у всех остальных, кроме самого Гитлера).
На практике призывы к установлению диктатуры законным и ненасильственным путем (если они серьезные, а не понтовые), видимо, неизбежно будут сопровождаться правонарушениями (нужно быть очень изощренным политиком, чтобы с такими призывами пройти по лезвию ножа, ничего не нарушив). Эти правонарушения и должны караться, а не сами призывы.
Понтовыми или другими явно несерьезными призывами к установлению диктатуры ненасильственным путем разумнее пренебречь.
За принуждение к фальсификации выборов с целью установления диктатуры (отмены демократии) можно было бы, кстати, ввести отдельный пункт или подпункт в УК – с наказанием более тяжелым, чем за саму фальсификацию).
Самодержавие, конечно – частный случай диктатуры. Серьезная попытка восстановления самодержавия неизбежно будет сопровождаться нарушением кучи законов – за что и должна караться. А платоническими (понтовыми, оранжевыми и т.п.) призывами к восстановлению самодержавия лучше пренебречь, как сказано выше в отношении диктатуры вообще.
4. Отношение к такому частному запрету, как запрет на оправдание преступлений нацизма.
Это предложение запретить оправдание преступлений мне кажется, как минимум, драконовским. Если и наказывать за какие-то слишком наглые проявления "оправданий" (лучше – только прямые призывы "сделать как", сделанные в СМИ или – особенно – представителями власти), то штрафами (в отношении СМИ), ограничениями на участие в руководстве СМИ (при систематически повторяющихся призывах) и ограничениями в праве занимать должности в исполнительной власти (для чиновников). Но уж никак не тюремными сроками до 4 лет.
А лучше бы вообще не регламентировать такие пустяки (по сравнению с погромами, которые теоретически наказуемы, но остаются безнаказанными). Это предложение типа ввести такое же наказание за воронье карканье, как за погрыз волком овцы – под тем предлогом, что волк овцу уже безнаказанно грызет. "Публичное распространение материалов", мне кажется, должно регулироваться и ограничиваться в административном порядке. То есть продажа "Майн кампф" или "Протоколов сионских мудрецов" на уличном лотке – основание для закрытия лотка (или штрафа на первый раз), а продажа тех же изданий в антикварной лавке или магазине политической и/или исторической книги, мне кажется, не должно преследоваться.
Характерно, что никто не пытается запретить "Коммунистический манифест" или труды Ленина и Сталина, что более соответствовало бы духу (а не букве) германского антифашистского законодательства, которое предлагается перенять. Мне кажется, нужно изживать мистический ужас перед "Майн кампф" и "Протоколами". Это исторические документы, которые (как и "Коммунистический манифест") всякий имеет право прочесть и – если очень хочется – купить.
Запрещать в законодательном порядке одобрение или оправдание чего-либо (от фашизма до мужеложства) не следует. Однако пропаганда некоторых действий по телевидению или на улице должна как-то административно ограничиваться.
Призывы типа "сделаем как Гитлер, как Сталин, как Мао, как Пол Пот" – это призывы к совершению убийств, депортаций, войны и т.д. И в этом качестве они должны пресекаться: предупреждение, штраф, повторный штраф, потом закрытие телеканала или принуждение к смене менеджмента.
Демонстрирование по телевидению положительного отношения к насилию (под предлогом того, что это искусство или просвещение), как и "голубую пропаганду" (под теми же предлогами) не мешало бы ограничить хотя бы ночными эфирами. Критерий для запретов и ограничений к широкому показу не обязательно должен быть сформулирован как чисто политический (может быть, что-нибудь типа "демонстрирование положительного отношения или оправдания преступлений и нарушений общественной нравственности"?).
5. Отношение к другому частному запрету – запрету символики.
Тотальный запрет той или иной символики мне кажется излишне мистическим отношением к делу, даже глупостью.
Запрет нацистской символики еще и политически непродуктивен: баркашовскую свастику, например, он реально никак не запрещает и запретить не может. Поправка, согласно которой запрещается и сходные с нацистской "до степени смешения" символика и атрибутика, мне кажется, мало что дает. Кому-то и стакан кажется фаллическим символом, а кому-то и свастика – "славянским коловратом".
В то же время, символика правонарушителя (не обязательно запрещенная) может свидетельствовать о том, что правонарушение совершено по идейным мотивам. Прокуроры и судьи утверждают, например, что доказать мотив национальной и расовой неприязни при совершении хулиганских действий им никак невозможно, а, скажем, "звезду Богородицы" на камуфляже у всех нарушителей они как доказательство даже не рассматривают.
То есть в практике судов должно быть заведено, что если погромщик участвовал в беспорядках с коловратом или серпом и молотом на рукаве, то он участвовал именно в погроме (беспорядках по мотивам расовой, национальной, религиозной или социальной неприязни), а не просто хулиганил. На практику судей, видимо, может оказать влияние постановление Верховного Суда.
В законах о СМИ могли бы быть какие-то ограничения, касающиеся символики – например, "оскорбляющая кого-то там символика" (туда и попадет нацистская) не должна использоваться в логотипах.
Мне кажется, что чем дальше мы от 41-го года, тем меньшее значение будет для нас иметь четырехлучевая нацистская свастика. Для 13–14-летних это уже не символ гитлеризма, а значок какой-то музыкальной группы. Не исключено, что в ближайшее время ужас и возмущение у нас будут вызывать другие символы: исламский полумесяц или, может быть, чекистский "щит и меч".
(...А может быть, уже пора бело-сине-красный триколор запрещать? Во-первых, это цвета власовской кокарды, во-вторых, под этим знаменем генерал Грачев уничтожал российский город Грозный, в-третьих, под этим знаменем полковник Буданов похищал и насиловал чеченских девушек. Может, в триколоре как раз корень зла, а не "в консерватории"?)
В изначальном президентском законопроекте (в поправке к статье КоАП) было предложено запретить – наряду с пропагандой и публичным демонстрированием нацистской атрибутики и символики – также атрибутику и символику запрещенных организаций.
В принципе, такой запрет символики и атрибутики можно считать оправданным (если, конечно, запрет самой организации имел достаточные основания) – тем более что наказательные меры Президентом предложены не драконовские. По мере накопления запрещенных организаций в число запрещенных символов могли бы постепенно войти и негитлеровские модификации свастики (а после признания ФСБ и армии России преступными террористическими организациями также "щит и меч" и "российский триколор" – шутка).
А если серьезно – внимание к символике в законах, законопроектах и полемике мне кажется преувеличенным.
6. Нужно ли менять ст. 282 УК и каким образом?
Как справедливо указывает Верховский, "ощущение и проповедь (пропаганда) исключительности по религиозному признаку есть неотъемлемое качество религиозной идентичности во многих самых распространенных религиях, включая православие. ... мало кто согласится, что православный, проповедующий, что все неправославные не знают Бога, совершает уголовное преступление. Можно сказать, что ст. 282 сейчас фактически покушается на свободу совести".
Теоретически под ст. 282 сейчас подпадают даже издатели и распространители Библии – если следовать тексту статьи буквально. Уже поэтому ст. 282 следовало бы отредактировать, но она нуждается в редактировании и в другом отношении.
То есть, во-первых, "пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности" следует удалить из списка уголовно наказуемых деяний – просто убрать из ст. 282. Исчезнет основа для судейско-прокурорской демагогии типа "эта статья вообще неприменима, потому что заставляет нас сажать аж на 4 года даже за распространение Библии" (в которой, как известно, пропагандируется "исключительность и превосходство" – в виде "богоизбранности" – одного из народов).
Во-вторых, надо развести "слово" и "дело", ныне смешиваемые в ст. 282. Разделить "возбуждение национальной и религиозной вражды" на четыре статьи (или четыре подраздела в одной статье):
1. Негативные высказывания о нациях, этнических или религиозных группах, унижающие национальные, расовые и религиозные чувства.
2. Подстрекательство (вариант: прямые призывы) к насильственным действиям по расовым, национальным или религиозным признакам.
3. Насильственные действия по мотивам расовой, национальной или религиозной неприязни
(с отягчающими наказание подпунктами:
"а) действия, повлекшие тяжкие телесные повреждения или смерть потерпевшего...;
б) совершенные лицом с использованием своего служебного положения...;
в) совершенные организованной группой...").
4. Дискриминация по мотивам национальной, расовой, религиозной неприязни со стороны должностного лица.
За первое преступление (унижение достоинства), естественно, можно было бы смягчить наказание по сравнению с существующей ст. 282 (от штрафа до 4 лет тюрьмы) – ограничиться мерой воздействия, не связанной с лишением свободы (штраф, лишение на определенный срок права заниматься издательской деятельностью).
Я лично первый пункт даже вывел бы (частично или полностью) за пределы Уголовного кодекса, отдав его или в сферу действия Кодекса об административных правонарушениях (КоАП) или даже переведя в Гражданский кодекс. В этом случае мерой наказания остался бы только штраф (если перенести в КоАП) или возмещение морального вреда (если возбужден и удовлетворен частный иск о возмещении морального вреда).
Не должно переноситься в сферу гражданских исков унижение достоинства, совершенное должностным лицом в отношении рядового гражданина – ему место в КоАП или в УК.
Но важным является в данном случае не местоположение правонарушения в том или ином кодексе, а определение различной меры наказания за слова и действия (чего сейчас фактически нет в ст. 282). За подстрекательство к насильственным действиям (погромам) и, тем более, за сами насильственные действия, справедливо наказывать, в том числе и лишением свободы, и даже поднять верхнюю планку ответственности.
При наличии отягчающих обстоятельств следовало бы сажать на более длительный срок, чем предусмотренный сегодня (теоретически – до 5 лет, а реально – 3 года условно). Естественно, что за деяния, повлекшие за собой увечье или смерть потерпевшего, следует устанавливать наказание как за умышленное нанесение тяжких телесных повреждений или предумышленное убийство, а не как за хулиганство.
И еще о "верхней планке". Поскольку я не являюсь сторонником абсолютного отказа от смертной казни – то полагаю справедливым за массовые убийства на почве национальной и расовой вражды (типа Сумгаитского погрома), а также за убийства с особой жестокостью на той же почве установить в качестве верхней планки именно прекращение жизни преступника. Но всякие ПАСЕ и комиссии по измерению человеков нам этого не позволят.
7. Комментарии к УК по-прежнему пишут, что ст. 282 должна подразумевать прямой умысел. Что можно сделать, чтобы правоприменение отказалось от доказывания умысла?
Чтобы правоприменение отказалось от доказывания умысла (и перестало под этим предлогом "забывать" ст. 282) необходимо только желание властей.
Формально нужно, видимо, соответствующее разъяснение Верховного Суда. А неформально – более действенной была бы публичная шутка Президента, что он замочит в сортире всех, кто саботирует его кампанию по борьбе с экстремизмом.
8. Не следует ли расширить употребление квалифицирующего признака "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды" на более широкий круг преступлений, чем сейчас в УК? В чем причина того, что эти квалифицирующие признаки и аналогичное отягчающее обстоятельство по ст. 63. п. "е" УК так мало применяются? Что можно было бы сделать для исправления этой ситуации?
Да, употребление квалифицирующего признака (как отягчающего обстоятельства) "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды" следует распространить на более широкий круг преступлений. И на хулиганство, и на массовые беспорядки, и на убийство.
До сих пор эти квалифицирующие признаки мало применялись – по тем же причинам, по каким у нас все законы применяются избирательно – в соответствии с политической (экономической) целесообразностью в меру ее понимания/непонимания правоохранительной бюрократией.
В сложившихся условиях частично исправить ситуацию можно только внедрением и поддержанием в правоохранительной бюрократии ощущения того, что борьба с расовой и национальной враждой – политически целесообразна (=угодна государю). То есть регулярным подстегиванием сверху.
У самого государя (в данном случае Путина) постоянство такого ощущения может быть поддержано только регулярными звонками заокеанского сюзерена (в данном случае Буша).
9. За что и какие поражения в правах следовало бы внести в законодательство?
Поражение в правах, прежде всего, запрет на назначение на невыборные должности в исполнительной власти, мне кажется приемлемой мерой. А вот выбирать граждане должны иметь право хоть бы и фашистов (хотя должен быть механизм наказания вплоть до отстранения за действия, которые допускает, например, кубанский губернатор Ткачев).
Следует, видимо, наказывать поражением в правах за дискриминацию и, может быть, за организацию беспорядков.
Срок действия запрета на участие в невыборных исполнительных органах власти... 2 года – не впечатляет, 10 – слишком много.... Может быть, от 3 до 5?
10. … предложения по упрощению процедуры ликвидации (закрытия, запрета) общественных объединений и СМИ.
Я против запрещений/ликвидаций СМИ в мирное время без суда, как против и таких же внесудебных (досудебных) мер по отношению к организациям.
Сокращать количество предупреждений органам СМИ не следует. Тут дело не в количестве предупреждений, а в саботаже надзирающих органов. Есть газеты, которым за каждый номер можно давать по несколько предупреждений, а у них официальных предупреждений нет или почти нет. Предупреждения газете появляются не в зависимости от количества реальных нарушений ею законодательства, а от заказа на закрытие. Недавний пример – "Лимонка", которую, видимо, было решено закрыть, предварительно нашпиговав предупреждениями. В то же время у "Русской правды", "Я – Русский" или "За русское дело" – явный недобор предупреждений.
На мой взгляд, предупреждения должны держать СМИ в рамках, а выступать инструментом закрытия – только в крайних случаях.
11. Как ограничить пропаганду в интернете?
Интернет лучше пока вообще не регулировать (или регулировать согласно закону о СМИ те сайты, которые сами добились причисления их к СМИ).
Если сайт – не СМИ, лучше его не регулировать вовсе, чем так, как предлагают Минюст или Президент (в первом варианте законопроекта о противодействии).
Делать провайдера цензором недопустимо (одно дело, когда провайдер выполняет распоряжение суда об удалении конкретного материала, а другое дело, когда он сам должен оценить «экстремичность»/«неэкстремичность» материалов).
Может быть, следует предусмотреть некие рестрикции за веерную рассылку пропагандистских материалов, подпадающих под статьи УК, но не обращать особого внимания на выпады на форумах или даже размещение тех или иных экстремистских материалов хозяевами сайтов (может быть, за исключением рецептов приготовления бомб и варки тяжелых наркотиков).
И вообще, России лучше не бежать впереди паровоза – посмотреть сначала, каков международный опыт и какие у него последствия.
12. Особую проблему составляют художественные тексты.
Я против запрещения каких-либо текстов, хоть бы и Гиммлера с Гитлером (другое дело – телевизионная пропаганда насилия – это должно подлежать наказанию и пресечению).
Об осквернении икон и прочих священных предметов. Пока поступки типа "унижения достоинства" остаются в сфере действия уголовного права (или если они будут переведены в сферу административной ответственности) – осквернение священных предметов тоже должно караться в уголовном либо административном порядке (хотя и без перегибания палки: насилия нет – значит, штраф, и пусть гуляет). Если же эти действия будет решено перенести в сферу частных отношений граждан, то осквернение икон тоже должно стать предметом гражданских исков.
13. Существует идея, что имеет смысл ввести ограничения на внутреннее устройство партий, предписав им внутреннюю демократию.
Идею ограничений внутреннего устройства партий я не разделяю. Запрещать нужно только военизированный характер, а авторитарное/тоталитарное устройство – пожалуйста. Так даже лучше для ясности – видно, кто есть кто. Несправедливо Жириновскому запрещать избрание себя самого председателем на срок в 10 лет – пусть бы имел такое право.
14. Партиям запрещено создание "вооруженных и военизированных формирований", а прочим общественным объединениям – только вооруженных. Не странно ли это? Есть ли законные критерии военизированности какой-то группы? И если нет, то каковы они могли бы быть?
Разумеется, странно, что партиям запрещено создание "вооруженных и военизированных формирований", а прочим – только вооруженных. Кстати, этот запрет не соблюдается. Практически все казачьи организации – военизированные, и были таковыми до 1995 г., когда это общественным объединениям воспрещалось. А многие национальные движения Северного Кавказа – и военизированные, и вооруженные.
Критерий военизированности, видимо, необходимо сформулировать. В основе должно быть сходство с армией (единоначалие, военная дисциплина, звания, форма (камуфляж) и т.п.).
15. На сегодняшний день малолетние скинхеды зачастую избегают уголовного преследования просто по возрасту.
Тут важнее не перегнуть палку. Главное – неотвратимость наказания, а не его жестокость. Несообразная жесткость даст обратный результат – просто не будет применения.
Назад, к оглавлению книги или далее...
|