|
Мы, естественно, ничуть не склонны "подводить итоги" дискуссии. К тому же, принятие антиэкстремистского законодательства ставит политически и даже принципиально очень сложную задачу возвращения на путь конструктивного совершенствования правовой базы: мы не сомневаемся, что просто отменить новые законы и "начать сначала" в ближайшее время не удастся. Это означает, что надо обсуждать возможность модификации возникшей новой правовой базы в духе наших (или каких-то иных) предложений, что возможно только путем адаптации хотя бы части только что принятого "антиэкстремистского пакета".
Одновременно хотелось бы предостеречь антифашистски настроенную часть общественности от апелляций к этому пакету. Не следует его легитимизировать в общественном сознании. Применять крайне выгодные для нее нормы прокуратура сможет и без нашей помощи и подсказки. Наша же задача – предложить другие, более безопасные для общества, пути противодействия национал-радикальной угрозе и стремиться реализовать эти предложения.
Увы, пока, невозможно предложить конкретный план модификации только что возникшей новой правовой базы, но какие-то предположения в этой области сделать уже можно.
Как можно видеть из приведенных выше рассуждений, некоторые положения новых законов нам кажутся сами по себе вполне или отчасти приемлемыми. На них можно сконцентрировать внимание и вносить поправки.
Есть также положения, нуждающиеся в развитии, например, чисто отсылочная фраза в ст.14 закона "О противодействии экстремистской деятельности": "непринятие должностным лицом в соответствии с его компетенцией мер по пресечению экстремистской деятельности влечет за собой установленную законодательством Российской Федерации ответственность". Конечно, можно обойтись без слов "экстремистская деятельность", но было бы полезно внести в КоАП конкретную статью о непринятии мер против, как сказано в Конституции, "пропаганды или агитации, возбуждающей социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду". Важно также прописать аналогичные нормы дисциплинарной ответственности, на что справедливо указано в докладе ПЦ "Мемориал" (см.).
Видимо, следует признать факт юридического определения экстремистской деятельности как свершившийся. Но, разумеется, никакого существенного прогресса не удастся достичь, пока это определение столь широко. Необходимо в рамках общественной и академической дискуссии продемонстрировать, что столь специфическое, в сущности чрезвычайное, законодательство должно быть очень четко и узко сфокусировано. Пусть это станет понятно не сразу всем, но хотя бы наиболее вменяемым политикам и чиновникам.
В частности, невозможно вести разумную дискуссию о реформировании уголовных норм, когда одна из ключевых статей, а именно ст. 280, столь безразмерна по существу. В этой безразмерности просто тонут все частные изменения. Другие неудачные или даже опасные, на наш взгляд, положения (например, административное приостановление деятельности организаций) можно тоже параллельно обсуждать, но надо учитывать, что смысл всех норм антиэкстремистского законодательства существеннейшим образом меняется в зависимости от определения самого экстремизма.
Пока трудно сказать, когда и как может произойти столь принципиальный пересмотр только что принятого закона, но без этого заметно улучшить законодательство вряд ли удастся. С другой стороны, политически неизбежная пауза дает всем заинтересованным участникам время для дискуссии. Главное, чтобы за время этой паузы различные чиновники не успели слишком сильно злоупотребить новыми законами.
С нашей точки зрения, в качестве промежуточной задачи можно рассматривать резкое сужение определения экстремизма в новом законе. Мы не намерены представлять оптимальное определение, ибо его просто не может быть, но считаем необходимым сузить определение хотя бы до следующего (попутно слегка улучшив, на наш взгляд, формулировки):
"противоправная деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на:
насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
подрыв безопасности Российской Федерации [желательно все-таки удалить из-за неясности формулировки];
захват, присвоение или незаконное удержание власти;
создание незаконных вооруженных формирований;
осуществление террористической деятельности;
возбуждение расовой, национальной, религиозной вражды или социальной вражды, связанное с насилием или призывами к насилию;
осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и иных насильственных преступлений по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы;
2) публичные призывы к осуществлению указанной деятельности или совершению указанных действий;
3) умышленное финансирование указанной деятельности либо иное содействие ее осуществлению или совершению указанных действий".
Можно, конечно, сказать, что такое определение просто сводит определение к перечню статей УК, но это и хорошо. Зато отобраны такие преступления, по отношению к которым применение сверхжестких мер "антиэкстремистского пакета" не столь опасно. Впрочем, некоторые меры все-таки очень важно было бы удалить как можно скорее – расширение ст .280 УК, нелепую норму о ликвидации организации на основании отсутствия обжалования предупреждения, приостановление деятельности организации без суда.
Таким образом, вырисовываются два направления работы – обсуждение с политиками и чиновниками путей пересмотра закона "О противодействии экстремистской деятельности" и обсуждение более или менее целостной альтернативы, обязательно учитывающей при этом часть нововведений. Эти две задачи взаимосвязаны, но все-таки первая – преимущественно политическая, а вторая – преимущественно интеллектуальная. И мы надеемся, что наша книга вносит некоторый вклад в ее решение.
Назад, к оглавлению книги
|