	(by TRANSLATE.RU)	ПАНОРАМА
	Мемуары	N 50, декабрь 2002

История ИГПИ

(из воспоминаний Вячеслава Игрунова, 2001-2002 гг.)

Часть 1. Начало. "Молва", "Хронограф",
кооператив "Перспектива" и образование М-БИО

Все началось с такого небольшого издания, который его изобретатель называл "журнал". Изобретателем был Дмитрий Леонов (1), член клуба "Перестройка". Он брал машинописный листочек - собственно говоря, просто лист бумаги А4 - сворачивал его пополам и густо заполнял машинописным текстом. Он этот листок называл журналом. Журнал имел свое имя. Назывался он "Молва". Конечно, немножко было смешно слышать - "журнал". Кроме того, по своему смыслу это был такой информационный бюллетенчик, можно сказать, газета, неформальная такая газета - для своих. Первый номер людям понравился - правильное начинание... Эта "Молва" писала о том, что происходит в наших новых политических клубах, прежде всего, в клубе "Перестройка". Может быть, даже исключительно в клубе "Перестройка" - я уже и не помню. Но второго номера мы ждали очень долго. Надо сказать, что Дмитрий Леонов - это был замечательный человек, такой въедливый, и как каждый педант...

Шварц: Почему был?

Игрунов: Был в этом кругу... Он докапывался до каждой закорючки, и... был чрезвычайно медлительный. Когда мы начали готовить второй номер, я ему написал какой-то текст. Он этот текст опубликовал, отрезав у него, как мне показалось, самое главное. Самое главное отрезал он потому, что текст был вполне юмористический. Сначала шло изложение фактов, и потом как бы некий язвительный комментарий к факту. Ну что ж, появился во втором номере в таком виде - ну, и в таком виде - что ж, пусть так... Я написал ему еще один текст - этот текст вообще никуда не прошел. Потом кому-то из друзей Дима Леонов сказал, что, вот, Вячек несерьезно относится к моему изданию, вот, он такие вещи пишет... Эти вещи действительно были написаны неказенным языком, а с изрядной долей иронии, и, я бы сказал, самоиронии... Так вот, третий номер он никак не мог сделать, не мог найти, где отпечатать его - цены выросли, и ему было не по карману. И я ему предложил издать компьютерный вариант. Но предложил ее издать не в таком виде, как он издавал - лист А4, перегнутый пополам по широкой стороне, а я предложил тот же А4 перегнуть по длинной стороне. Это получался тогда, по тому времени, в Советском Союзе непринятый формат - у нас такого не было. Дима Леонов тоже отказался категорически от этого - это несерьезно. Но, слава Богу, у меня нашелся союзник в лице его жены, Нины Брагинской (2), которая сказала: "О да, это очень оригинально!". И я, таким образом, на компьютере Гриши Пельмана изготовил ему третий номер "Молвы". Это был уже тираж. Это было 120 экземпляров. В то время таких тиражей практически не было. Он был, естественно, самиздатский... Тогда уже выходили разные журналы. Тогда выходила "Экспресс-хроника", ее тираж был 100 - 200 экземпляров приблизительно. Еще какие-то издания выходили. Выходил на компьютере "Референдум" Льва Тимофеева (3). Но наш "Хронограф" был совершенно иного формата. Причем мы не умели пользоваться компьютером, мы не знали, какие там были возможности и нам - ну, мне - пришлось затратить много сил для того, чтобы научиться писать вот так в колонки, чтобы распечатывать "Молву" в 4-х колонках на двух сторонах листа. Это было довольно сложно, во-первых, потому что мы не умели пользоваться компьютером, а во-вторых, тогда были другие программы, другие компьютеры - это не то, что сейчас. И я научился этому, и мы издали "Молву" таким огромным тиражом. Это имело успех. И формат всем понравился- замечательно. Но только надо сказать, что медлительность, с которой работал Дима Леонов, исключала возможность сделать эту газету - я ее назвал газетой, - сделать эту газету чем-то влиятельным.

ИГРУНОВ Вячеслав Владимирович

Лидер политической партии "СЛОН" (Союз людей за образование и науку), депутат Государственной Думы I, II и III созывов (фракция "Яблоко").

Родился 28 октября 1948 на Украине. Учился в Одесском институте народного хозяйства. С октября 1965 по июнь 1966 входил в одесский подпольный кружок сторонников демократического социализма. В 1965-67 гг. считал себя марксистом, после 1969 - либералом.

В начале 70-х гг. установил связи с московскими диссидентами, выпускавшими "Хронику текущих событий", от которых получал самиздат и тамиздат для одесской подпольной библиотеки. 1 марта 1975 арестован в Одессе вместе с Глебом Павловским по обвинению в хранении, изготовлении и распространении клеветнических материалов о советском общественном и государственном строе. Отказался участвовать в следствии и был помещен на обследование в Санкт-Петербургскую спецпсихбольницу, где был признан невменяемым и в 1977 году освобожден.

В 1987-88 гг. - внештатный корреспондент издававшегося Советским комитетом защиты мира (СКЗМ) бюллетеня "Век XX и мир". В начале 1987 г. вошел в одну из самых первых "неформальных" групп периода Перестройки - Клуб социальных инициатив (КСИ; Григорий Пельман, Г.Павловский, Борис Кагарлицкий, Михаил Малютин и др.). Летом-осенью 1987 был (наряду с Юрием Самодуровым) одним из авторов идеи "Мемориала". С осени 1987 года - член московского клуба "Перестройка", после раскола которого в декабре 1987 на умеренную "Демократическую перестройку" и более радикальную "Перестройку-88" стал одним из лидеров "П-88" (наряду с Игорем Чубайсом и Дмитрием Леоновым).

С мая 1988 по 1989 был соредактором самиздатской газеты "Хронограф" (другие соредакторы - Владимир Прибыловский, Д.Леонов, Сергей Митрохин). В мае-июне 1988 входил в оргкомитет Московского Народного фронта (МНФ). Был одним из лидеров т.н. "меньшинства", выступавшего за исключение из программных документов МНФ упоминаний о социализме.

С лета 1988 по 1991 - начальник отдела социальных проектов и член правления Научно-технического кооператива (НТК) "Перспектива", под "крышей" и на технической базе которого в июне-августе 1988 вместе с Г.Пельманом, В.Прибыловским, С.Митрохиным и др. основал Московское бюро информационного обмена (М-БИО); являлся фактическим руководителем М-БИО.

В мае 1989 входил в оргкомитет митинга в Лужниках, приурочененного к началу I Съезда народных депутатов. 21 мая 1989 был одним из координаторов митинга и выступавших на нем.

В 1989 году был одим из организаторов Высших социологических курсов Советской социологической ассоциации (ВСК ССА). В 1990-92 гг. - директор научно-исследовательского центра "Социальные программы" в рамках ССА.

2 сентября 1990 года основал на базе М-БИО и возглавил Институт гуманитарно-политических исследований (ИГПИ).

В сентябре 1990 был кооптирован в оргкомитет Движения "Демократическая Россия" (ДР) как представитель одновременно "Мемориала" и М-БИО, к "ДемРоссии" относился скептически и на учредительном съезде движения ДР в октябре 1990 в его координирующие органы не баллотировался.

С 1993 по 1994 - начальник Информационно-аналитического центра Государственного комитета РФ по национальной политике.

После событий сентября - октября 1993 вошел в инициативную группу Движения за демократию и права человека (П.Абовин-Егидес, Г.Павловский, Дмитрий Фурман, Александр Бузгалин и др.).

В октябре 1993 принял предложение Григория Явлинского войти в список избирательного блока "Явлинский-Болдырев-Лукин" (ЯБЛоко) (N11 в списке, N10 после выхода из списка Юрия Болдырева). Привлек в список "ЯБЛока" ряд сотрудников ИГПИ, в частности, С.Митрохина и И.Кудрявцева. С декабря 1993 года - депутат Государственной Думы, заместитель председателя Комитета по делам СНГ. В 1996-2000 заместитель председателя Объединения "Яблоко".

14 октября 2001 года вышел из Объединения "Яблоко", обвинив Г.Явлинского в авторитарных тенденциях, чему предшествовала 8-месячная резкая полемика В.Игрунова с секретарем "Яблока" по идеологии С.Митрохиным.

В конце 2001 г. возглавил Общественный совет украинско-российского сотрудничества (ОСУРС).

Осенью 2001 года вместе с рядом выходцев из "Яблока" и его молодежной организации создал и возглавил политическую партию "СЛОН".

Осенью, после первой неформальной августовской тусовки, которая называлась "Первая встреча-диалог:...", по-моему, "...общественные инициативы в перестройке" - такое вот длинное название. После нее как-то образовалась инициативная группа общественно-политических клубов. Я в это время находился в Одессе.

Я довольно активно участвовал в подготовке "встречи-диалога", но во время самого мероприятия был в Одессе. Мне это, конечно, нужно было сделать - во-первых, я уже совсем изголодался, нищета полная, заработка практически не было... Да и семья без денег сидела... Но, самое главное, что мое участие в этом мероприятии могло кончиться для меня плохо - меня могли просто скрутить и увезти в Одессу, положить в психбольницу. Это еще были те времена, когда это было возможно (4)... Но как только я вернулся в Москву, а это было первого октября, я, естественно, сразу же стал активным участником межклубной инициативной группы. И на этой межклубной инициативной группе все время решался вопрос единого информационного центра для общественных политических клубов. Собственно говоря, во время "Встречи-диалога", августовской встречи, Павловский создал некий пресс-центр и даже к лету следующего года выпустил сборник материалов этого мероприятия. Там, кстати, впервые было опубликовано мое обращение "Мемориал". Туда попало не обращение Самодурова (5), а мое обращение. Это, конечно, неправильно, потому что Самодуров не зачитал моего обращения и даже не развесил. О нем знало только небольшое число людей, которые его слышали, но Павловский решил восстановить истину таким образом, что убрал самодуровское и поставил мое. Конечно, надо было мой текст поместить - безусловно - потому что, во-первых, я готовил все это, концепция была в значительной степени мной разработана, надо было включать, но включать ВМЕСТО самодуровского - это так же правильно, как поступил Самодуров, когда вместо моего прочел свое обращение, имея при этом передо мной обязательства. Но дальше почему-то работа этого пресс-центра не пошла. Не пошла и не пошла. И, собственно говоря, даже сами бумаги появились где-то через полгода, если не позже, чем через полгода после того, как они были собраны. И тогда обсуждалось, что же станет таким информационным центром. И по моему настоянию, "Молва" была признана одним из таких изданий.

Собственно говоря, было предложено два: одно должен был готовить Юрий Митюнов (6), а второе - Дмитрий Леонов. Естественно, мы сразу включились в подготовку "Молвы", и третий номер вышел, как я уже сказал, на компьютере с нашей помощью. Но работать с Димой было очень трудно: у него были свои претензии, он сомневался в том, что мы серьезно относимся к его работе. Он делал вещь, которая была достаточно неповоротлива, достаточно традиционна, такая стенгазета школьная... Конечно, замысел такого летучего листка был правильный. Мы сразу это оценили, но форма должна была быть другой, и работа должна была идти быстрее. И я прикинул, что, в принципе, 2-3 дня достаточно, чтобы сделать такой листок. Наступил перелом, когда я сделал отчет об очередном, важном очень, заседании межклубной инициативной группы. Это был, кажется, март... Я сделал отчет о заседании межклубной инициативной группы, где мы готовились так или иначе отметить трехлетнюю годовщину начала перестройки. Я сделал материал, от которого Дима отказался... Но дело было даже не в том, что он отказался от него. Было бы что-то другое - было бы хорошо, но другого материала не было, и "Молва" откладывалась, откладывалась, а то, что сделал я, его не устраивало по тем соображениям, о которых я говорил: не буквоедский текст, не протокольным языком писан... Есть хорошее слово: протокольная морда, протокольный язык... Вот не протокольным языком.

Шварц: А кто он сам, Леонов?

Игрунов: Математик. И активный член клуба "Перестройка", потом "Мемориала". Мы все это делали вместе.

Так вот, я тогда понял, что надо издавать самому. Я написал пару текстов, и выяснилось, что я могу сам за день сделать несколько материалов, такое авторское издание, и быстро его выпустить в свет. И тогда я решил собрать небольшую группу, собственно говоря, тех, кого я мобилизовал на работу "Молвы". Среди них был Володя Прибыловский, которого пригласил, впрочем, сам Дима Леонов - я Володю тоже попросил, но я с Володей к тому времени был знаком меньше, чем Дима Леонов. Были Сережа Митрохин (7), Вера Писарева (8). И понятно, что у нас шли очень трудные и тяжелые переговоры с Гришей Пельманом (9) о том, чтобы издавать на его компьютере... Были большие проблемы, связанные с этим. В конечном итоге, такая группа: Гриша, Дима Леонов, Сережа Митрохин, Володя Прибыловский, Вера Писарева и я, стали издавать листок, газетку под названием "Хронограф". Тоже было очень много споров. Я предложил название "Хронограф", но против него сильно протестовал Дима Леонов.

Шварц: Откуда возникло это название "Хронограф"?

Игрунов: Название "Хронограф" - во-первых, соответствовало замыслу описания того, что происходит. Это был не аналитический журнал, это даже не была информационная газета, это был такой маленький летописец для неформалов - это по смыслу, но на самом деле я пребывал под впечатлением книги Псела "Хронография"... это прекрасная, блестящая книга. Для меня было естественно назвать его "Хронографом". Голоса разделились: меня поддержала Вера Писарева и Володя Прибыловский - три на три - голоса разделились, но так уже получалось, что раз поровну, то делаем так, как предложил я. Володя Прибыловский был византинистом, ему это очень понравилось, он меня горячо поддержал, и мы назвали наше издание "Хронографом". Первый номер вышел, если я не ошибаюсь, 21-го апреля 1988 года. Понятно, что тираж был уже довольно приличный - порядка трехсот экземпляров. Сделано было все нормально, более того, мы его распространяли не только бесплатно, мы даже стали его распространять за какие-то смешные деньги - 20 копеек... Кстати, еще Дима Леонов начал продавать свою "Молву".

Шварц: А каким образом?

Игрунов: На тусовках разных неформальских.

Многое трудно было согласовывать: несмотря на то, что редакторскую работу взял на себя в основном я, я вел себя достаточно демократично: во-первых, я отказался сразу от идеи, что есть главный редактор. Я сразу стал писать: "над номером работали..." И перечислял всех, кто работал. В этом случае Дима Леонов работал, а в этом не работал. Вот, кстати, мы подготовили описание учредительного съезда Демократического союза. Я Диме Леонову, уезжая в Одессу, поручил редактировать какой-то номер. Этот номер так и не вышел. Он тянулся, тянулся, тянулся, я вернулся уже из Одессы, и взял на себя, переформатировал, сделал, но Диму так возмутил мой подход, несерьезный подход к материалу, что он отдельно издал четвертый номер "Молвы". Это был последний номер "Молвы" и единственный случай, когда два материала были параллельно изданы. Нам очень тяжело приходилось согласовывать тексты, но я все-таки обладал в этой группе достаточно большим авторитетом, как бы все вопросы решались волевым путем. Вот этот "Хронограф" стал довольно популярным изданием...

Я недавно разговаривал с Бабушкиным - с Андреем Бабушкиным (10) - он вспомнил, что со мной познакомился как с редактором "Хронограф" - он запомнил это, хотя, на самом деле, вероятнее, мы с ним познакомились на демонстрациях на Пушкинской площади. Но он этого не запомнил, а вот "Хронограф" запомнил. Действительно, "Хронограф" произвел очень сильное впечатление, и после этого название "хронограф" стал появляться в разных изданиях. Была отдельная книжка "Хронограф", которая была посвящена развитию как раз неформалов. "Московский комсомолец" ввел колонку - именно колонку - под названием "Хронограф", где тоже зубоскальским языком были описаны события. Она тоже была вытянута наподобие "Хронографа". Потом "Коммерсант" тоже стал действовать в нашем стиле, потому что Володя Яковлев (11) тоже был под впечатлением от того, как издавался "Хронограф". К сожалению загруженность моя не оставляла мне почти никакой возможности для писанины. Техническая работа по "Хронографу", подготовка к учреждению "Мемориала" - я очень активно включился в работу по подготовке "Мемориала", - работа в журнале, поездки по всей стране для завязывания контактов... Я занимался почти исключительно редактированием и так уж получилось, что Сережа Митрохин стал главным автором. Сережа Митрохин писал очень язвительные злые статьи. Моя задача заключалось в том, чтобы вырезать злобность и оставлять юмор. Ну, и эти тексты имели, конечно, феноменальное звучание в неформальской среде... Володя Прибыловский питал огромный пиетет к Митрохину. Когда я перестал редактировать, передал редактирование "Хронографа" Прибыловскому, Прибыловский перестал менять что-либо в текстах Митрохина и тексты стали злобными, и "Хронограф" умер. Долгое время спустя Сережа написал текст совершенно в другом ключе, более содержательном, уже не зубоскальском, репортажно-зубоскальском, а совершенно в другом ключе, и это тоже имело большой успех, но продолжения не имело - "Хронограф" стал толстым, неповоротливым и, в конце концов, перестал существовать.

Но за время своего существования "Хронограф" превратился таки в информационный центр новых политических клубов. Понятно, что "Хронографом" это не исчерпывалось. Были какие-то личные контакты, какая-то личная работа, да и вообще я играл довольно важную роль в то время в разных политических клубах. Позднее, когда в 92-м году я Павловскому сказал, что хочу вернуться в политику, хочу делать то-то и то-то, Павловский мне сказал: "Нет, Вячек, у тебя это не получится. Если ты не сумел добиться серьезных результатов в 89-м году, когда у тебя было такое положение, то сейчас ты тем более ничего сделать не сможешь". Да, я сам вряд ли оценивал это положение, как какое-то важное. Но, в самом деле, я был какой-то решающей фигурой в "Мемориале"... То, что я делал, конце концов, легло в основание Межрегиональной депутатской группы. Был выстроен Международный Институт гуманитарно-политических исследований... Значит, мы действительно были в центре. Кроме того, надо иметь в виду, что мы работали с Гришей Пельманом, а Гриша Пельман, это был человек, который рождал огромное количество инициатив, выстраивал огромное количество связей. Везде он был как бы главным неформалом ... Это был феноменальный человек...

Шварц: Я читала фрагмент беседы, первую часть круглого стола: там Пельман, Павловский и Вы. К сожалению, как я поняла, вторая часть там не сохранилась...

Игрунов: Да, а вторая часть самая интересная. Там впервые я формулировал свою концепцию персональной политики. В этой второй части. Да, но ее не сохранилось.

Шварц: Там просто приписано от руки, что вам не дали распечатку.

Игрунов: Да, не дали, тогда она еще не была готова. Но не важно. Так вот, Гриша Пельман. И понятно, что там был в этом кругу и Глеб Павловский. Это была довольно мощная троица: Пельман, Павловский и Игрунов. Неслабая троица. И поэтому, когда директор института культуры Чурбанов решил создать базу данных по неформалам...

Кстати, в этом институте культуры проводился семинар лидеров политических клубов. Клуб лидеров неформалов. Туда приходили люди, которые потом сыграли определенную роль в истории страны: это и я с Павловским, это и Андрюша Фадин, Олег Румянцев, будущий автор конституции, человек, который был секретарем конституционной комиссии Верховного Совета РСФСР... В общем, сейчас трудно перечислить: Старовойтова туда приходила, не как лидер, а как крупный социолог, там были встречи ученых и неформалов. Она была как бы с другой стороны. Сейчас я даже бы затруднился бы вспомнить, кто там бывал.

Но, так или иначе, у Чурбанова вызрела идея создать базу данных по неформальным клубам Советского Союза. И понятно, что первый, кто взял эту идею на вооружение, был Гриша Пельман. Пельман предложил Чурбанову, показывая "Хронограф", сделать этот справочник. Никто другой не сможет справочник, базу данных сделать - только мы. И это была, в общем-то, правда. И Чурбанов дал нам этот заказ. 10 000 рублей - по тем временам огромные деньги. И под эти деньги мы создали некую структуру. Создали мы ее в кооперативе "Перспектива".

Вообще надо бы рассказать о кооперативе "Перспектива" более подробно. Дело в том, что когда я оказался в Москве, то, конечно, стали возникать вопросы, как же нам заниматься той самой политической работой, которой мы занимаемся. Я к неформалам относился полупрезрительно: какие-то комсомольцы. Я человек, умудренный опытом, а это что - тусовки какие-то совершенно смешные. Люди говорят смешные вещи, глупые. В общем, была некоторая спесь. Но, так или иначе, работать надо было с теми, с кем можно было работать, а для того, чтобы с ними работать, надо было слишком много заниматься просветительской деятельностью. Кроме просветительской деятельности, надо было создавать связи, находить людей, вести кадровый поиск. И нужны были деньги для этого. Жить-то нам тоже как-то надо. И все время возникали разные идеи. Одна из таких идей - это создать политическое кафе. Пельман все видел меня его директором. Я очень странно представлял себя в роли директора кафе, но... тем не менее, у Гриши Пельмана была такая идея, он все искал для меня подвал, да и я все говорил о том, что хорошо бы подвальчик такой. Из этого, конечно, ничего не получалось, но помимо прочего, бурный расцвет кооперативов дал возможность думать, что и зарабатывать деньги можно при помощи кооператива. Я, когда в 87-м году вернулся в Одессу, тоже предпринял какие-то попытки создать кооператив, но они наткнулись на большие сложности. В конце концов, когда я вернулся в Москву, я стал думать о том, как все можно организовать. И вот однажды вечером мы встретились втроем - я, Пельман и Павловский - и стали рассказывать друг другу, в сущности, одно и то же. Разными словами - отдельно я, отдельно Пельман, отдельно Павловский пришли к мысли о необходимости создания социального кооператива, который бы выполнял ту роль, которую не выполняет государство. Он брал бы на себя некоторые функции корректора государственной политики. Ну вот, грубо говоря, надо научить людей создавать кооперативы. Появились такие возможности - надо научить. С другой стороны, меняется структура производства, многие люди будут выброшены на улицу, будет безработица - кто-то должен перепрофилировать людей и включать их в нужные структуры. Государство этого не делает - давайте будем делать мы. Это, конечно, слишком амбициозно все, слишком смешно, но, так или иначе, мы втроем договорились, что мы создаем такой социальный кооператив.

В конечном итоге, один из таких кооперативов начал создаваться четырьмя человеками: Глебом Павловским, Володей Яковлевым, Витей Золотаревым (12) и мной. Этот кооператив назывался "Факт". Поработав немного с Володей Яковлевым, я хлопнул дверью, и ушел. Этот человек по нынешним временам мог бы еще показаться приличным бизнесменом, а тогда он у меня вызывал отвращение. Это был человек, который мог интриговать, заведомо обманывая людей, получая от них деньги и создавая капитал. Но потом, как выяснилось, на этом капитале он сумел создать не только нормальный кооператив "Факт", ну, может быть, он был ненормальный, он был в значительной степени надувательским, но многое было сделано и, самое главное, на базе этого, он сумел построить газету "Коммерсант", одну из лучших газет страны. Но, тем не менее, мы с ним разошлись, и я сказал, что больше ему руки не подам. Теперь-то я вижу людей, перед которыми Володя Яковлев может показаться ангелом, и я с некоторыми из этих людей работаю и подаю руку... Конечно, эта щепетильность моя, это как бы реликт диссидентского периода, когда можно было жить с людьми только действительно будучи безукоризненно приличным человеком. Ведь у меня с Павловским тоже не получалось ничего, как раз из-за расхождений этического плана. Короче говоря, я ушел. Витя Золотарев и Глеб Павловский остались, они стали учредителями "Факта", потом в "Postfactum"е работали. Потом разбежались, перессорившись все друг с другом, но долгое время поработали вместе. Так вот, я ушел оттуда. Гриша Пельман тоже туда не пошел. И нам надо было создать что-то другое, раз мы не идем в тот кооператив, то мы создаем как бы альтернативу кооперативу "Факт". И это стал кооператив "Перспектива". Его основателями были: я, Пельман, Виктор Аксючиц (13), Корсетов, был такой господин Сундуков и был господин Мордвинов (14). Вот шесть человек стали основателями этого кооператива. Каждый из этих шести пришел с некоторым своим вкладом, но председателем кооператива впоследствии стал Александр Беркович.

Каждый из этих людей пришел со своими идеями, со своими небольшими деньгами. Я один был из тех, у кого были идеи, но не было денег, и идеи, которые я мог принести, денег не давали. По крайней мере, поначалу. Поэтому Александр Беркович настоял, чтобы формально я не был основателем кооператива. Пельман объяснял, что раньше или позже эти деньги будут... Кооператив был зарегистрирован в мае. В рамках этого кооператива в августе был создан наш исследовательский центр. 20-го июля Гриша Пельман подписал контракт, насколько я помню, с Чурбановым, о выполнении через кооператив "Перспектива" этой работы, а я вернулся, по-моему, 12 августа из Одессы. И сразу же стал формировать команду. В эту команду, конечно, вошли, прежде всего, я, Гриша Пельман, Сережа Митрохин, Володя Прибыловский. Эта четверка стала основателем исследовательского центра.

Главной нашей задачей в соответствии с договором, который мы заключили с Чурбановым, директором НИИ Культуры, было создание банка данных по неформальным политическим клубам. Естественно, мы обладали, может быть, самой большой, самой полной информацией по политическим клубам, и, тем не менее, ее было совсем недостаточно для того, чтобы создать банк данных по всей стране, а, самое главное, нужны были люди, которые могли бы собирать эту информацию. Мы приступили к работе, и первое, что нам нужно было сделать, это создать некую базу данных, в которую можно было бы помещать информацию. Надо сказать, что с этим мы так и не справились. Та база данных, которую мы написали в среде, которая называлась, кажется, Windows - окна (Framework - ред.) - работала плохо. Но когда мы просили ее написать, мы сочли, что таких неформальных политических клубов будет где-то не более 2 тысяч - вот это максимум.

Занялся этим Мордвинов. Мы создали такую базу данных, и каждый раз, когда мы ее начинали заполнять, она у нас рушилась - оказывалось, что она не поддерживает того массива информации, который мы в нее закладывали. В скобках - мы, в конце концов, сдали ее заполненной - у нас было где-то около 2 тысяч организаций. Как раз вышли на максимум. А постольку, поскольку мы полагали, что реально их будет намного меньше, сделали много полей - и база работала очень ненадежно. Мы эту работу сдали Чурбанову в 89-м году, в январе. Стали готовить новый договор, поскольку наша работа была высоко оценена. А Чурбанов в это время был избран в ЦК КПСС - он всю жизнь мечтал стать членом ЦК... Он им стал. И следующий этап заказов - гораздо более значительных, гораздо более масштабных - рухнул. Чурбанову это уже было не нужно. Отчасти я думаю, что как раз его работа с новыми политическими клубами послужило ему как бы толчком для пути в ЦК КПСС, но потом сведения о нем исчезли, так же как, впрочем, и о ЦК КПСС. Мы не знаем, что случилось с Чурбановым, по крайней мере, я не знаю. Но я пока возвращаюсь к логике...

Мы начали собирать разных молодых людей, которые могли бы ездить по стране, которые могли бы собирать информацию... Но если мы более или менее хорошо знали то, что происходит в России, на Украине, то совсем плохо мы знали то, что происходит, например, в Армении - а там было одно из самых сильных движений - Комитет "Карабах", в частности. Очень плохо мы знали Балтию, а там как раз уже начали разворачиваться серьезные, мощные движения. Сависаар (15) создал, или объявил о создании, Народного фронта - это была весна 88 года. Вслед за этим очень большую работу проделал Юозайтис (16), который провел большой экологический марш - мероприятие, которое потом легло в основу "Саюдиса" (17). Вот-вот на нас уже надвигались съезды Народных фронтов - одного за другим, - и нам нужны были люди. Мы сами не в состоянии были охватить весь материал. Да и банк данных был только поводом для создания сетей общественно-политических организаций. И мы начали поиск людей.

Сначала объявление сделал Сергей Белановский (18) о наборе в социологическую группу. И к нам пришло довольно много новых людей. Правда, из них остались, пожалуй, только Лена Гаревская и Аля Ахмерова. Остальные как-то постепенно рассосались. Из "Гражданского достоинства" Золотарева к нам пришел Анатолий Папп. Павловский попросил пристроить Максима Мейера (19). Затем пришла Таня Титова из каких-то неформалов - естественно, мы довольно часто сотрудничали с людьми из других политических клубов... Короче говоря, осень ушла на первичное формирование нашего коллектива. Тогда же осенью приехал к нам Пятрас Вайтекунас с предложением печатать наши издания. Собственно говоря, это уже было после Фронтов всех, по-моему, - совсем в ноябре где-то. Пятрас Вайтекунас, который договорился с нами, что мы можем печатать все неформальские издания, причем первый тираж он предложил сделать практически бесплатно для того, чтобы помочь нам. Но, правда, он сказал следующую вещь: вы сделаете свою газету, но только эта газета должна быть не какой-то определенной группки - это должна быть газета общенациональная, и мы готовы полностью оплатить весь первый тираж. Потом будете сами искать деньги, но вот первый тираж мы готовы вам сделать бесплатно. Естественно, я понимал, что такое сделать общенациональную газету - отказался, сказал что это совершенно в наших условиях невозможно. Но, тем не менее, нашлись молодые амбициозные ребята, которые решили, что они могут сделать такую газету, и это были Андрей Исаев (20) и Александр Шубин (21). Естественно, они никакую общенациональную газету сделать не смогли. Они сверстали очень смешную анархистскую - или синдикалистскую - газету, не знаю. По-моему, она называлась "Солидарность" ("Независимый вестник" - ред.). Для верстки этой газеты они пригласили молодого человека по имени Илья Кудрявцев (22). В декабре 88-го года у нас появился Илюша.

Уже к этому времени у нас в М-БИО возникали определенные проблемы с кадрами. Были очень разные подходы.

Итак, М-БИО. Название это пришло только, если я не ошибаюсь, в 89-м году, весной 89-го года. Это не наше, собственно, название... Мы объясняли, чем мы занимаемся, неформалам. В сущности, мы использовали грант, чурбановский, для того, чтобы сформировать такой информационно-координационный центр всего нарождающегося политического движения. И для того, чтобы обеспечить приток информации от всех организаций друг к другу, для создания горизонтальных сетей, мы собирали все издания, которые были у этих организаций, мы собирали о них сведения, записывали, создавали банк данных. Люди очень неохотно расставались со своими документами, которые у них обычно бывали в очень небольшом числе экземпляров. В то время даже доступ к обыкновенным пишущим машинкам еще был затруднен, я уж не говорю про компьютеры - их практически не было нигде в стране. Только в 88-м году - кажется, в 88-м - может, в 87-м было принято решение о либерализации в отношении множительной аппаратуры - то есть, ксероксы можно было покупать бесконтрольно, я уж не говорю о принтерах. И вот как раз 88-й год был началом распространения компьютеров по стране - но, конечно, сначала их покупали богатые, а участники общественных движений богатыми не были.

Повторяю, доступ к элементарной пишущей машинке был затруднен. Конечно, в этой ситуации первое, что мы делали, это доставали всякие балтийские неформальные издания и предлагали их для обмена. Первым появился "Вестник Эстонского народного фронта". Он появился еще в 88-м году, но эта была не очень взрачная - даже не газетка - это был такой партийный бюллетенчик, который пользовался огромной популярностью, и мы действительно покупали его в большом количестве. Но более всего печатали "Хронограф". "Хронограф" пользовался большой популярностью, и в обмен на "Хронограф" люди давали нам свои материалы. Потом, повторяю, мы начали работать с Балтией, начали брать там их издания и раздавать и, наконец, в январе 89-го года вышла первая русскоязычная газета Саюдиса - "Согласие". Была прекрасная газета. Ее формальным редактором был Юра Ефремов, а фактически вела всю газету Люба Черная. Эту газету мы стали закупать просто сотнями сначала, а потом уже и тысячами и обменивали эту газету... Раздавая эту газету, мы получали информацию о неформальных политических клубах. Потом таких газет стало много. Появилась "Атмода"...

Характер работы нашего центра нашел подражателей в провинции. Наиболее эффективно работал аналогичный центр в Саратове, где у нас завязались тесные контакты через Ганзарова и где наиболее активным человеком был Юрий Чернышев. Из той группы, которая там сложилась, ИГПИ получил самую массовую кадровую подпитку: Малякин (23), Рыженков (24), Касимов (25), Филиппов (26)... Свой центр саратовцы назвали Бюро информационного обмена "Сфера" - БИО "Сфера". Это название нам так понравилось, оно настолько точно отражало смысл нашей структуры, что мы решили скопировать его для себя. Отсюда и возникло название Московское общественное бюро информационного обмена - М-БИО.

МОСКОВСКОЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ БЮРО ИНФОРМАЦИОННОГО ОБМЕНА (М-БИО)

Московская неформальная группа либерального направления, собиравшая и распространявшая информацию среди неформальных объединений демократической части политического спектра.

М-БИО возникло в июне 1988 г. на основе редакционно-издательской группы самиздатской газеты "Хронограф" (Вячеслав Игрунов, Владимир Прибыловский, Сергей Митрохин, Дмитрий Леонов, Григорий Пельман).

Решение о создании М-БИО в качестве информационного центра ряда дружеских неформальных групп было принято в мае-июне 1988 года. В первый состав М-БИО вошли В.Игрунов (фактический лидер), В.Прибыловский, Г.Пельман (первоначально - основной спонсор), С. Митрохин, Д.Леонов.

Основатели М-БИО принадлежали к нескольким неформальным объединениям (Клуб социальных инициатив (КСИ), клуб "Перестройка-88", Инициативная группа "Мемориал", "Демократическая перестройка"). В августе-октябре 1988 г. к М-БИО присоединились Анатолий Папп (группа "Гражданское достоинство") и Илья Кудрявцев (Московский Народный фронт). Впоследствии в деятельности М-БИО в разное время участвовали также некоторые члены Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС), партии Демократический союз (ДС), редколлегии самиздатского журнала "Параграф", Информационного бюллетеня "Гражданское достоинство" и др.

С июля 1988 г. по декабрь 1990 г. М-БИО пользовалось помещением в научно-техническом кооперативе "Перспектива" (членами правления которого тогда были Г.Пельман и В.Игрунов), позже - получило помещение на факультете информатики Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ, бывшего Историко-архивного института).

С мая 1988 г. М-БИО целенаправленно собирало политическую информацию и снабжало ею несколько десятков неформальных групп в различных городах России, Украины, Белоруссии, Прибалтики, Казахстана и Узбекистана. На технической базе М-БИО было издано несколько выпусков журнала "Община" (Конфедерации анархо-синдикалистов), Информационного бюллетеня группы "Гражданское достоинство", газеты "Независимый вестник", газеты "Воля" Российского союза молодых демократов (РСМД). В марте-апреле 1989 г. М-БИО приняло участие в создании независимой газеты "Панорама".

В середине мая 1989 г. на совещании представителей нескольких неформальных групп, прошедшем в М-БИО, лидером ГД Виктором Золотаревым была выдвинута идея массового митинга в поддержку демократических депутатов на Съезде народных депутатов СССР (параллельно ту же идею высказал в клубе "Московская трибуна" Леонид Баткин). На том же совещании в М-БИО был определен первоначальный список участников инициативной группы с целью подачи официальной заявки на проведение митинга (В.Золотарев, Л.Баткин, В.Игрунов, Глеб Павловский, Г.Пельман). В несколько расширенном составе группа стала Оргкомитетом митинга, в котором В.Игрунов представлял М-БИО. Митинг, прошедший 21 мая 1989 г. на стадионе Лужники в Москве и собравший десятки тысяч участников, стал первым массовым митингом демократических сил в СССР.

В сентябре-ноябре 1989 г. М-БИО участвовало в создании предвыборной коалиции московских демократических организаций "Выборы-90". На Учредительной конференции Межрегиональной ассоциации демократических организаций (МАДО) 28-29 октября 1989 в Челябинске М-БИО вступило в МАДО.

В августе 1990 г. лидер М-БИО В.Игрунов вошел в Оргкомитет Движения "Демократическая Россия" (одновременно как представитель "Мемориала" и М-БИО). В дальнейшем, однако, М-БИО не принимало прямого участия в деятельности Движения "Демократическая Россия", хотя и оказывало "ДемРоссии", а также ее парламентской фракции услуги информационного характера.

С августа 1989 по май 1990 г. в рамках М-БИО существовала Служба ежедневных новостей (СЕН), которую возглавлял редактор журнала "Параграф" Александр Морозов. С конца 1989 года СЕН параллельно выполняла функции корпункта рижской газеты "Атмода", сотрудничала с парижской газетой "Русская мысль", радиостанцией "Свобода" и др.

М-БИО активно сотрудничал с известными зарубежными исследовательскими центрами - Институтом Восточной Европы (Бремен), Библиотекой Конгресса США, "Хельсинки воч" и др.

В сентябре 1990 г. на основе М-БИО был создан и официально зарегистрирован Институт гуманитарно-политических исследований (ИГПИ), директором которого стал В.Игрунов. Со второй половины 1991 М-БИО как самостоятельная структура (и как политизированная группа, и как информационный центр) практически прекратило свое существование.

Численность группы в разное время - от 5 до 20 человек (плюс постоянные корреспонденты в провинции).

В 1989 году в М-БИО вышел справочник И.Кудрявцева "Общественные и политические организации Латвии", весной 1991 г. - справочник Миланы Богдановой "Самиздат и политические организации Сибири и Дальнего Востока" и сборник под редакцией В.Прибыловского "Память": Документы и тексты". В марте-апреле 1991 был подготовлен первый вариант справочника В.Прибыловского "Словарь новых политических партий и организаций России", опубликованный в Вестнике информационного агентства "Постфактум". В рамках М-БИО в 1989 - начале 1990 года готовился "Справочник периодического Самиздата" Александра Суетнова (издан в 1990 году под эгидой Московской независимой общественной библиотеки (МНОБ)).

В качестве периодических изданий от имени либо при участии М-БИО в 1988-91 гг. выходило несколько самиздатских бюллетеней, газет и журналов: "Хронограф" (1988-90, NN1-34); "Перископ", (редактор Ольга Васильева; 1989, N1-3); "Реестр" (редактор Александр Суетнов; 1989, NN1-7); Информационные сводки СЕН (редактор Александр Морозов; август 1989 - май 1990, с июня 1990 - независимое издание); "SAMIZDAT, библиографический листок" (редактор А.Суетнов; сентябрь 1989 - январь 1990, NN1-17, с N18 - независимое издание); "Независимый библиограф" (редактор А.Суетнов; 1989-90, N1-3, с N4 - независимое издание); "Новый Хронограф" (редактор В.Прибыловский; 1990-91, NN1-29); "O tempora, o mores!" (редактор Виктор Ломов; 1990, NN1-3); "Панорама" (главный редактор Александр Верховский; N1, 1989 и с N1 (13) по 5(17), 1990; в промежутке со 2 по 12, 1989 и начиная с N6 (18), 1990 - независимое издание).

Но вернемся к работе М-БИО. Раз мы уже начали работать с Пятрасом, у нас открылся канал для публикации неформальных изданий. К этому времени я уже издал первую в России независимую, но еще подцензурную газету "Ведомости Мемориала". Мы потом к этому вернемся... И мы сумели издать ее тиражом пять тысяч. Эти 5 тысяч на учредительном съезде в январе разлетелись стремительно, почти ничего не осталось, а нам надо было работать. Тогда первое что я сделал, это поехал к Пятрасу и попросил его доиздать "Ведомости Мемориала" на ротапринте. Денег у нас на это было немножко, мы отпечатали этот тираж, и эта газета стала настоящим фундаментом, кладезем, что ли, обмена. Она была очень востребована, ее брали уже в большом количестве, и ее было гораздо больше, чем можно было получить информации назад. То есть, ее уже нельзя обменять на что-то. Более того, как только пошел вал газет, например, "Согласие", потом "Атмода", уже стало ясно, что эти газеты нам только открывают путь к каким-то неформалам, к каким-то группам - они являлись символом, ключом. Надо было как-то иначе получать информацию. А газеты мы решили продавать. Т.е., небольшая часть шла на обмен, а остальной тираж в продажу.

И мы стали продавать их везде: в Рязани, в Саратове, в Магадане, и так далее. Мы привозили в вагонах тысячи и тысячи экземпляров этих балтийских газет, скажем, стоимость газеты была 20 копеек. "Атмоду" мы покупали за 20 копеек - там было указано две цены: 20 и 40 - 20 в Латвии, 40 - за пределами. Мы покупали оптом в Латвии за 20 - даже без скидок, в принципе мы могли бы подумать и о скидках, но мы покупали ее без скидок за 20 копеек тираж - скажем, там 5, ну 2 тысячи экземпляров... по-разному... А за 30 копеек мы отдавали их нашим распространителям -а распространители обязывались продавать их по 40 копеек. 10 копеек дохода для продающего - это были уже вполне приличные деньги, а уж для нас 10 копеек!.. Я говорил, что грант у нас к этому времени кончился. 10 копеек с тысяч и тысяч продаваемых газет было достаточно для того, чтобы содержать М-БИО. В 89-м году популярность этих газет стала настолько стремительно расти, что, во-первых, по нашему пути пошли и другие, и появилось очень много покупателей литературы, и продавали их за рубль. Независимую газету, все равно какую.

Я пытался продавать не за рубль, а выдерживать ту политику, которая указывалась редакцией - 40 копеек. У меня возникли большие трудности - кроме того, что я нес огромные потери - я же мог продавать, допустим, по 40 копеек - 20 копеек брать себе, а люди могли бы продавать как они считают нужным и зарабатывать как следует. Я мог бы удвоить, по крайней мере, доходы. А, на самом деле, можно было еще выше задрать планку, потому что люди продавали по рублю - если бы я им давал по 50 копеек, они бы тоже покупали. Я держался очень жестко своей нерыночной ориентации, а газеты доставлялись с политической целью. Во-первых, все же раздражало, когда люди брали обязательства продавать по 40 копеек, а продавали по рублю. Но хуже было, когда они продавали по 40 копеек, потому что конкуренты тогда их излавливали и били: мы-то были широким каналом - у нас это было поставлено на индустриальную основу. Мой опыт книжного торговца, работавшего при советской власти, обеспечивавшего библиотеку самиздата за счет торговли книгами, привел к тому, что у нас сходу, буквально, в считанные недели, была построена индустриальная система распространения этой литературы. У меня работала команда. А эти продавцы каждый работал в одиночку, конкурировать с нами они, конечно, не могли. Единственный способ конкуренции - ловить людей и бить. Вот так Коля Митрохин, двоюродный брат Сережи Митрохина, очень сильно пострадал, ему разбили голову...

После этого я, в конце концов, отказался от этой бесперспективной тактики, повысил цену, но, к сожалению, было уже довольно поздно, это был уже 90-й год... К этому времени развилась очень сильная конкуренция. Тогда уже люди начали это на рыночной основе делать, в отличие от меня. Если бы я сразу начал действовать в рыночном ключе, у меня бы не было конкурентов, у меня были бы огромные ресурсы, и это была бы настоящая альтернатива Союзпечати. Но я просто не мог так действовать... это расходилось с моей философией. Это расходилось с моими целями, более того - я боялся, что М-БИО может превратиться из исследовательской структуры в структуру коммерческую. Я этого не хотел допустить - потом это привело к расколу М-БИО, но мы к этому вернемся. На самом деле, если бы мне удалось построить коммерческое подразделение, которое бы питало исследовательское, то, возможно, мы бы стали очень влиятельными людьми в стране...

Шварц: Влиятельными на что?...

Игрунов: Если бы у нас был хороший капитал, причем капитал, построенный на вполне приличном деле - распространении независимой информации, можно было бы издавать свою собственную мощную газету. Ведь потом - а мы уже весной 89-го года начали издавать свою газету "Панорама" - всеми было признано, что это была лучшая политическая газета самиздата. До появления "Независимой газеты" у нее не было конкурентов. "Коммерсант", который появился несколько раньше - на полгода раньше, чем "Независимая газета", не мог ее вытеснить, несмотря даже на то, что наши сотрудники очень активно работали с Андреем Фадиным и потом часть ушла в "Коммерсант" для работы в этой газете; но это чуть позже - мы к этому вернемся. Это была, наверное, ошибка, связанная с моей личной некоммерческой ориентацией. Но передо мной вставали такие проблемы. Вот я создаю коммерческое подразделение. Тогда, если бы я был частным собственником, проще бы решалась эта проблема. Но я не был частным собственником. Во-первых, у нас был не кооператив, а, в сущности, товарищество, семья, во-вторых, вся эта деятельность проводилась вне рамок кооператива, она была внелегальной. Легально это тогда было нельзя делать, или нам просто не приходило в голову. Вполне возможно набраться было смелости и зарегистрировать этот бизнес. Но организационные формы М-БИО были таковы, что внутри трудно было бы добиться легитимного права перераспределения прибыли. Так у меня случилось вскоре с редакцией "Панорамы". Они говорили: МЫ зарабатываем деньги, МЫ должны получать! Почему получают ОНИ? ОНИ же не зарабатывают - они только проедают наши деньги - Прибыловский, Митрохин, и так далее. Значит, я должен был бы применять здесь насилие. Раньше или позже это привело бы к тому, что коммерческая структура выскользнула бы из-под нашего управления, стала бы жить сама по себе, а мы бы опять остались ни с чем. В конце концов, я не справился с этим и в 90-м году, то есть год спустя, раскол по этому принципу все равно произошел.

Беседовала Елена ШВАРЦ
2001 г.

Часть 2. Становление. Газета "Панорама", раскол в М-БИО и возникновение ИГПИ

Игрунов: Итак, кризис наших отношений наступил летом 1990 года. Где-то весной, в марте - в апреле у нас развивался довольно серьезный конфликт из-за моей "неправильной" стратегии в отношении газеты "Панорама". Мои коллеги были убеждены, что можно сделать из газеты "Панорама" коммерческое издание, которое было бы не только самоокупаемым, но которое бы кормило всю организацию.

Шварц: Кто конкретно это говорил?

Игрунов: Главным архитектором этого был Анатолий Папп, но его полностью поддерживали и Александр Верховский, и Василевский. Они были не очень активны, они просто поддерживали, они готовы были работать в другом режиме, но Анатолий Папп в этом режиме работать не хотел. Нужно сказать, что вообще весь предшествующий 89 год был достаточно конфликтным.

Уже весной-летом 89 года разразился конфликт вокруг Суетнова (27). Потом добавился конфликт с Сашей Морозовым (28) и Олей Васильевой, девушкой, которая пришла к нам работать приблизительно в мае 89-го года. Она занялась работой со Съездом народных депутатов СССР и издавала такую газетку, как бы параллель "Хронографу", которая называлась "Перископ". К сожалению, его много номеров не вышло. Девушка была достаточно талантливая, но весьма конфликтная - собственно, оказалось, что она ни с кем работать и не может. Мы ее брали на общественных началах - как и всех в М-БИО, но через некоторое время стали ей платить, постольку, поскольку она выполняла какую-то работу, ну а потом ее запросы на зарплату стали космическими. И это наложилось на коммерческие ожидания Александра Морозова, Анатолия Паппа. В общем, начала сплачиваться команда, ориентированная на коммерческую трансформацию М-БИО.

Но в центре этого конфликта оказался человек по имени Суетнов. Он тоже был ориентирован на высокие заработки, но у меня появилось достаточно информации, что самые трагические утраты, самые ценные утраты связаны именно с ним.

Когда я предпринял первую попытку летом 89 года уволить Суетнова, я столкнулся с ультиматумом, который предъявили мне Папп и Оля Васильева от имени четырех человек. В эту четверку входил также Саша Морозов и Володя Прибыловский. Ультиматум звучал так: "Если я попытаюсь уволить Суетнова, они покидают М-БИО". Конечно, архив - это великая историческая ценность. Вот недавно мне сказали, что архив - это самое большое, что я сделал в своей жизни. Это очень сомнительная оценка, но... Люда Алексеева (29) говорила, что самое великое, что я сделал в жизни - это библиотека Самиздата, а Нина Беляева (30) - что архив М-БИО. Архив - чрезвычайно важная вещь, но потерять команду, даже из-за этого... Я всю жизнь, еще в советские времена писал, что главная проблема преобразований будет заключаться в кадровом голоде. А у меня команда плохо складывалась. От Оли Васильевой я готов был избавиться, это был бы правильный шаг, но все-таки Толик Папп - очень хороший человек. Тем не менее, я готов был бы с ним расстаться, раз уж он предъявляет ультиматумы. С другой стороны, Саша Морозов был одним из самых талантливых издателей Самиздата: его журнал "Параграф" был лучшим изданием неформальского самиздата. И Володя Прибыловский был корневым элементом нашего М-БИО. Зачем нужен мертвый груз? Он должен быть трансформирован, а если это сделать не удается, тогда до свидания. И я вынужден был смириться с ультиматумом, но при этом работать в условиях бунта. Это осень 89-го года. Это, конечно, тяжелая история, но она разрешилась отчасти, но только отчасти. Осенью 89 года Суетнов подготовил толстую книгу о самиздате. Я должен был ее прочесть и дать добро на издание. Я ее прочесть не мог. Читать эту толстую книжку - ну зачем, я не специалист - Бог с ним. Это не мое дело... Но ее прочли и Прибыловский, и Анатолий Папп... И Анатолий Папп страшно возмутился: "Смотри - кого ты держишь в М-БИО. Суетнова! Ты посмотри, что он написал в этой книге - это же позор для нас!!!" Конечно же, это для меня было небольшим шоком - меня обвиняли в том, что я держу Суетнова, хотя он непрофессионал. Я говорю: "Толя, но ведь это же вы возражали против увольнения Суетнова..."

"Да, мы возражали против его увольнения в связи с воровством, но не в связи с этим самым жутким непрофессионализмом. Мы не можем работать под одной крышей с этим человеком, он нас позорит". Я спрашиваю: "Я могу его уволить?" - "Да". Я спросил у Прибыловского: "Я могу его уволить?" Володя Прибыловский поежился, но сказал, что не будет возражать. Все. Вопрос был решен. Александр Суетнов был уволен и жизнь, кажется, стала более мягкой.

К этому времени относится достаточно быстрое развитие газеты "Панорама". Газету "Панорама" собрались издавать Александр Верховский, Андрей Василевский и Анатолий Папп. Когда-то они участвовали в бюллетенях "Гражданского достоинства". Анатолий Папп не нашел общего языка с Золотаревым и ушел сначала из редакции "Гражданского достоинства" - это был, наверное, конец 88 года - а потом он ушел и из организации "Гражданское достоинство". Андрей Василевский и Александр Верховский оставались, они были едва ли не ключевыми людьми, по крайней мере, Верховский - он был правой рукой Вити Золотарева... Тем не менее, они оставались в "Гражданском достоинстве", но работать в бюллетене не могли: туда, по-моему, пришел Максим Соколов (31) и стал издавать бюллетень "Гражданское достоинство"... И, кстати, сделал его довольно популярным, это издание. Тогда Василевский и Верховский вместе с Паппом задумали издавать собственную газету или журнал. И они нашли для него название - "Панорама". Но мощности у них не было, естественно. Толику Паппу было трудно раздираться. Вместе с тем для нас было понятно, что М-БИО собирает столько информации, что было бы странно, если бы она просто пропадала. Надо издавать свою газету. Мы уже до того выпускали разные библиографические издания под редакцией Суетнова - их было несколько, но было ясно, что теперь это должна быть все-таки политическая газета.

"Хронограф" к тому времени фактически умер - в 88-м году я, по-моему, на 7-м или 9-м номере прекратил редактирование "Хронографа". У меня не было времени, потому что мне нужно было создавать новую вот эту вот структуру, которая потом назвалась М-БИО.

"Хронограф" умер, и надо было издавать газету. И пришло решение - а зачем им пытаться издавать эту газету отдельно, пусть они приходят к нам, и будем издавать одну газету. Но постольку, поскольку главным мотором в создании этой газеты был Александр Морозов, я отказался от редактирования из-за занятости и предложил ее редактирование Морозову. Однако это наткнулось на сопротивление "панорамистов", потому что если мое редактирование они готовы были принять, то уже работать с Морозовым они не готовы были, и здесь снова возникла некая обида. Мы, кстати, приняли название "Панорама" - их название, это был такой компромисс: они дают газете название, а издается она под грифом М-БИО. Тем не менее, возникла обида, которая потихоньку тлела.

Номер за номером к осени 89-го года "Панорама" стала довольно популярным изданием и в конце 89-го - начале 90-го года - это самая популярная газета Самиздата. И сразу скажу, самая профессиональная газета Самиздата. Ее смерть, в сущности, наступает в 90-м году. Вот мы к этому приближаемся.

Анатолий Папп считал, что мы сможем сделать эту газету коммерческой. Да, он был прав. Я сейчас признаю, что была такая возможность. И это было бы вполне этично, я думаю, потому что это все равно было бы коммерциализировано другими. Наше коммерческое поведение все равно было бы более умеренным, чем, скажем, у Аксючица, которому на бесплатное распространение газеты "Русская мысль" мы давали деньги, но который продавал ее то по 3 рубля, то по 5 рублей... Это была для того времени хорошая цена. Мы бы, безусловно, действовали гораздо более корректно, но, тем не менее, мы могли бы составить капитал. Но вопрос в другом. Дело в том, что я психологически не мог этого делать - это надо было превратиться в коммерсанта, а я занимался политикой. Никто другой из наших, кроме меня, не мог поставить менеджерскую составляющую. Ко мне действительно были обращены претензии, в том числе и Анатолия Паппа. Если бы мы сделали газету коммерческой, и у нас бы были определенные ресурсы, мы могли бы накупить технику, могли бы арендовать помещение и приступить к изданию. Так как мы были первыми на рынке и были действительно самыми уважаемыми и популярными, мы могли бы вырваться вперед. Но! Сразу переходим в 90-й год.

Весной 90-го года появляется "Коммерсант" Яковлева. Но "Коммерсант" начинается с того, что Яковлев находит американского инвестора, и американский инвестор только в технику вкладывает 200 тысяч долларов. По тем временам 200 тыс. долларов - это не нынешние 200 тысяч долларов и даже не миллион. Это цифры просто непредставимые для нас. Понятно, что он мог сделать большой рывок вперед. Это был дизайн - классный дизайн, это была типография - все было поставлено на правильном уровне. Газету стали покупать. Да, ее политическая составляющая не дотягивала. Более того, Андрей Фадин (2), который стал вести политический раздел "Коммерсанта", в значительной степени опирался на М-БИО, то есть на наших людей. Потом, когда Андрей Фадин ушел - естественно, порвались связи с М-БИО - и политическая составляющая "Коммерсанта" пошла на убыль. Он стал все более и более коммерческой газетой - газета получила свою специфику.

Но вот осенью того же, 90-го года появляется "Независимая газета". Она сразу получает огромное здание на Мясницкой от Лужкова. Пайщиками ее становятся такие люди как Попов - понятно, тогда мэр Москвы - Лужков, масса самых выдающихся людей. Там появляются деньги, а Третьяков (33) - гениальный редактор. С появлением "Независимой газеты" был подписан приговор для любой газеты такого рода в тот период, при тех небольших возможностях. Конечно, "Независимая газета" сделала страшный рывок. Если бы мы за год до нее раскручивали "Панораму", делали ее коммерческой, вполне возможно, что мы были бы главной политической газетой, тем более что у нас был тот же Андрей Фадин, я, наверное, был бы вполне на уровне, если бы занялся этой газетой...

Итак, "Коммерсант" - это весна 90-го года, а "Независимая" - осень 90-го года. А наш кризис вокруг "Панорамы" как раз разгорается в преддверие этого и в этот самый момент. Я сказал: "Нет, я не буду издавать на коммерческих началах "Панораму", хотите - издавайте сами". Это был 15-й номер газеты "Панорама", весна, может быть, начало лета, июнь... И я сказал: "Издавайте газету сами, пользуйтесь всей нашей базой, компьютером. Я передаю вам все связи, все ресурсы, которые у нас есть, пожалуйста, берите и издавайте. Я не буду издавать". Тот раскол, который начался за год до этого, превратился в явное разделение команд. Между командами возникли относительно недоброжелательные отношения. Вот это была одна линия.

Была другая линия. Всего их три линии, которые привели к исчезновению М-БИО. Мы были информационно-координационным центром независимых политических клубов, новых организаций... Даже теперь, буквально несколько раз в году, из какого-нибудь дальнего конца страны ко мне приходят люди, и говорят: "Да, мы были у вас в М-БИО, мы помним Вас по М-БИО". Сейчас они занимают разные посты... М-БИО было действительно средоточием какой-то бурной жизни.

Но вот возникает Межрегиональная депутатская группа. Я занимался в конце 88-го - в начале 89-го года собиранием всех инакомыслящих - диссидентов разной масти. Глеб Павловский их старался собирать в "Веке ХХ...", ну и я, естественно, это тоже это делал на базе "Века ХХ...". Меня поддерживал в этом Беляев, главный редактор. В результате наших совместных стараний завязывались контакты с разными людьми. Я, кроме того, был большим сторонником выездных заседаний "Века ХХ и мира". К сожалению, их много не произошло. Впрочем, весной 89-го года "Век ХХ и мир" выезжал в Вильнюс, где мы встречались с изданием "Атгимимас" - было такое издание "Саюдисa". У нас был большой "круглый стол", в котором участвовали я, Андрей Фадин, Сараскина (34), Беляев (35), всего 4 человека, а со стороны "Атгимимаса" были все будущие выдающиеся люди Литвы: и Озолас (36), и Чепайтис (37), конечно же, Ландсбергис (38), Прунскене (39). Это была очень важная встреча, в которой происходило столкновение мнений разных людей. Я рассчитывал не серию таких поездок в Латвию, в Эстонию, на Украину... К сожалению, это было единственное такое мероприятие. Времени нам не хватило - подошла пора выборов...

В конце концов, я ушел, перестал работать с МДГ, поскольку ни экспертными оценками нашими они не хотели пользоваться, ни организационно мы не в состоянии были тягаться с тем, что могла противопоставить нам Академия Наук, и мы вынужденно маргинализовались. Через некоторое время вдруг обнаружилось, что все политические ожидания обращены на МДГ, а М-БИО стало прибежищем маргиналов.

Шварц: А третья линия?

Игрунов: А третья линия была связана с фондом Сороса. В 89-м году Джордж Сорос предложил мне возглавить программу "Гражданское общество". Мне сказали, что у меня есть 100 тысяч, которыми я могу распорядиться налично...

Позже мне в это "Гражданское общество" присовокупили Павловского, потом Пельмана, а Глазычев (40) предложил Андрея Фадина, с которым я, безусловно, согласился. У нас образовалась такая команда, и мы вчетвером уже должны были распределять эти деньги... Но здесь возникла проблема, потому что и Пельман и Павловский совершенно иначе рассматривали эту программу - для них это был источник для развития собственной деятельности. А я продолжал рассматривать так, как мне предложили - финансирование структур гражданского общества. И здесь возникли опять трения, напряжения... Тем не менее, к маю мы выдали ряд проектов на сто тысяч долларов и они были утверждены. Это для меня был как гром среди ясного неба, в это трудно было поверить, в это труднее еще было поверить, чем за три года до того, что меня опубликуют в "Веке ХХ и мире". Как! Деньги еще дают?! Тем не менее, после того, как нам выделили эти средства, нам объявили, что на следующий год нам дадут миллион долларов. На "Гражданское общество". Объяснить это невозможно. Ведь я собирался вокруг М-БИО формировать это гражданское общество, эти сети, и делал это, собственно говоря...И вот в тот самый момент, когда я убеждаюсь, что мы маргинализовались, что весь информационный багаж, который у нас есть, никому не нужен, что наши связи постепенно переходят в МДГ, что у нас внутри конфликт между коммерциалами и политиками, вдруг я обнаруживаю, что мне дают ресурсы для реализации какой-то программы. Я Джорджу Соросу сразу сказал, что я не могу руководить этой программой, потому что я сам являюсь претендентом на получение гранта. Он сказал: "Для России я делаю исключение, в других случаях, в других странах, те люди, которые руководят программами, у меня грантов не получают, и это нормально. Но для России я делаю исключение - Вы можете написать гранты для себя и работайте. Я вижу, что в России слишком ограничено с кадрами, и я хотел бы, чтобы именно Вы руководили этой программой, но понимаю, что Вам нужно... Пишите". И я написал несколько грантов: грант был на Митрохина, на меня, на Илюшу Кудрявцева, на Гаревскую, на еще кого-то. Я пять грантов написал для Института. Они все были ограничены - для меня был относительно большой грант - тысяча.

Шварц: Для института уже?

Игрунов: Нет, для М-БИО. И решение летом созрело следующее. В одном из разговоров моих с Паппом я сказал, что я готов забыть наши конфликты и готов приступать к работе. Мы ехали на трамвайчике к метро, и у нас состоялся разговор. Папп сказал: "И по-прежнему ты будешь принимать окончательное решение?" Я говорю: "Да, окончательное решение буду принимать я". Он сказал: "Нет, это не годится, так мы не будем работать". Я говорю: "Тогда мы не будем работать вообще вместе, потому что не может быть так, чтобы от меня зависело все, а при этом я не принимал никаких решений. Нельзя, чтобы решения за меня принимали другие, а я был просто исполнителем. Так - не получится. Я готов советоваться, я готов вырабатывать решения коллегиально, но окончательное решение как менеджер буду принимать я". "Нет, - сказал Толик Папп, - так не будет". Я сказал: "Мы расходимся".

Лето было критической точкой. Мы встретились и договорились: мы делимся. Морозов, Васильева и целый ряд людей уходят работать в "Коммерсант". Они остаются самостоятельной группой, но работают с "Коммерсантом" и с "Постфактумом" Павловского. Через некоторое время эта группа рассыпется и исчезнет - причем с трагическими последствиями. Вскоре от нее не останется и следа. Вторая группа была "Панорама" и третья - наш Институт. Володя Прибыловский оставался одновременно в "Панораме" и в Институте, был как бы связующим звеном. Поделили мы имущество таким образом: вся техника уходила в "Панораму", они получали возможность пользоваться архивом, но сам архив оставался у нас. Какая-то часть техники перешла к Морозову с его группой - мелочь, впрочем, другая часть перешла в "Панораму" - основная, но архив оставался у нас. Естественно, стоимость архива была несопоставима со всем остальным. То есть, с ним ничего сделать нельзя было, но мы-то все понимали, что это большая ценность. Тем не менее, мы добились такого разделения. К этому времени надо было покидать Дубровскую, и мы разъехались по разным квартирам.

2 сентября состоялось учредительное заседание ИГПИ, мы были конституированы, и со 2 сентября 1990 года существует Институт гуманитарно-политических исследований. Естественно, это же является фактическим основанием отдельной организации "Панорама".

Через некоторое время, уже приблизительно осенью 1990 года, мы стали получать от Сороса деньги, технику - и Институт стал функционировать. Одновременно до осени 1992 года я оставался руководителем проекта "Гражданское общество".

Шварц: Когда ИГПИ был создан, какие проекты были самыми главными? Чем Институт начал заниматься со времени своего создания?

ИНСТИТУТ ГУМАНИТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ (ИГПИ)

Международное общественное объединение (учреждение).

Область исследований - социальные и политические процессы в постсоветском пространстве.

Директор - Игрунов Вячеслав Владимирович.

Институт был основан 2 сентября 1990 года на базе Московского общественного бюро информационного обмена (М-БИО) - первого в СССР независимого (негосударственного) координационно-информационного центра по общественным движениям. ИГПИ стал правопреемником М-БИО и наследником его архива.

В 1991-1992 гг. научный интерес экспертов института постепенно смещался в сторону изучения политических и этно-политических процессов в российских республиках и регионах, странах СНГ. С начала 1992 г. институт сотрудничал с Госкомнацем, преобразованным впоследствии в Министерство по делам национальностей и региональной политике. Весной 1992 г. эксперты института были приглашены для создания в недавно организованном Госкомнаце информационно-аналитического отдела. Отдел, сформированный на базе института, просуществовал до июня 1994 г.

В последующие годы региональные исследования, исследования в области национальных движений и политических процессов в республиках бывшего СССР - основные научные темы ИГПИ.

Институт выполнял функции политологического центра "ЯБЛока" в период членства В.Игрунова в руководстве этого объединения.

Учредители ИГПИ - 18 физических лиц (граждане России, Украины, США и Германии). Совет ИГПИ: Вячеслав Игрунов (председатель Совета, директор) Сергей Митрохин (зам. директора), Ольга Сенатова, Сергей Рыженков, Алексей Кузьмин, Владимир Гельман, Галина Михалева (Германия), Владимир Малинкович и Михаил Погребинский (Украина).

(Врезки составлены на основе справок из базы данных "Лабиринт" Центра "Панорама")

Игрунов: Замыслы были большие. Первый и главный замысел - собирание информации о политиках, о развитии политической ситуации в регионах - то есть, изучение политического развития страны, всего великого Советского Союза. Изучение, естественно, и новой прессы, которая появляется, новых журналистов, словом, новой политической элиты. Следующим шагом должно было быть образование этих людей, то есть, собирание их в Москву, проведение конференций и создание сети. Затем, создание политологической аспирантуры при ИГПИ, затем создание высшего учебного заведения, затем - гимназии - то есть, фактически, полного образовательного цикла.

Шварц: Было реализовано что-то из этого, например, аспирантура?

Игрунов: Конечно, ничего не было реализовано. Максимум, чего мы добились, это соглашения с Университетом, куда некоторые наши люди поступали в аспирантуру, потом со школой Теодора Шанина (41), но аспирантура у нас реализована не была. Учебный центр - вот он сейчас есть, но в материальном выражении, а не в реальном функционировании. Реальное функционирование сейчас - это только та начальная стадия, о которой мы говорили в 89 - 90 годах. Все движется гораздо медленнее.

В сущности, ничего, кроме политического мониторинга, реализовано не было. В 92-м году был начат Политический мониторинг, который стал ключевой программой института и объединил Институт. В начале концепция и программа мониторинга были разработаны мною, но уже после первого номера стало понятно, что я настолько перегружен, что вести ничего не могу. И вот, с 92-го года, когда я не смог заниматься мониторингом, вести его, как ни странно, взялась некто Оля Сенатова. Она долгое время вела наш политический мониторинг, до тех пор, пока не ушла в декретный отпуск. Затем это дело возглавил Володя Гельман.

Были еще отдельные исследования на тему того, что лежало в основе института - политики в контексте культуры. Эту работу пытались вести Кузьмин (42), Люхтерхандт (43), Рыженков, Гельман (44).

Шварц: А как Вы думаете, почему вам не удалось реализовать все-таки те замыслы?

Игрунов: Причин много: маргинальное состояние института, отсутствие известных людей, отчасти непривязанность к власти, к политической жизни. Мы все время маргинализовались. И, кроме того, эпоха была революционная, в революционные эпохи надо было действовать революционными методами, участвовать в этой революции, а мы не участвовали - и фактически сползли в никуда. Еще бы несколько лет, и мы бы вообще прекратили свое существование. К счастью, на базе ИГПИ удалось издавать кое-какие книги, например, справочник по политическим партиям, книжку Прибыловского о "Памяти" и о национально-патриотических организациях. Кое-что было написано о Башкирии и Дагестане. Но это все-таки была относительно скромная работа. Поэтому я и говорю - еще некоторое время, и мы бы исчезли.

Чтобы этого не произошло, я воспользовался предложением Тишкова (45) открыть на базе Института аналитический центр в Министерстве по делам национальностей, в Госкомнаце тогда. И в октябре, когда я окончательно ушел от Сороса, я оформил свою трудовую книжку в Миннаце. Но вскоре уходит Тишков, приходит Шахрай и - пошло и поехало, и там нам не удалось ничего реализовать из того, что хотелось.

Однако к тому времени я построил план своего включения в политическую жизнь, и убедил своих людей, что институт выживет. С большим скрипом все-таки люди согласились с этим. Особенно трудно было Прибыловскому соглашаться, так как он и прежде возражал, чтобы я вместо "Хронографа" занимался М-БИО, потом - вместо М-БИО - "Мемориалом". И вот теперь еще какой-то Госкомнац возник, политика. Он консерватор по натуре. Но остальные, например, Митрохин, Оля Сенатова, меня поддержали, и я решил реализовывать свой план. Мы пошли в политику, и институт стал технологической базой для политики.

Понимание того, каким должен быть Институт, его новой концепции, пришло мне в 93 году, когда Нина Беляева привезла нас в штаты и показала think-tank'и американские. Я понял, что Институт должен быть центром для разработки законодательства. То есть, законодатели и наши эксперты в рамках института, по моему замыслу, должны были готовить законодательную базу, и тут же взаимодействовать с представителями исполнительной власти в регионах и в других местах, согласовывать интересы. И если мы идем в парламент, становимся парламентской фракцией, то мы, прежде всего, опираемся на Институт.

На базе института существовал "Мемориал", на базе института проводилась первоначальная деятельность по организации МДГ. На базе института создавалось "ЯБЛОКО", Высшие социологические курсы, Московская школа политических исследований - чем не think-tank. ИГПИ стал структурой, которая использовала свои ресурсы для превращения знания в политические технологии.

Шварц: А считаете ли Вы проект с ИГПИ удачным в своей жизни?

Игрунов: Да, конечно. То есть, ИГПИ не удался как тот замысел, который я в него вкладывал. Но ИГПИ оказался важным элементом нашей истории, нашей политической жизни, и в этом смысле он удался. Он не удался как тот институт, какой я хотел бы создать, настоящий институт, в котором вырастали бы политологи, понимающие, что такое политика, что политика является элементом культуры. Я хотел выращивать политиков с глубокими знаниями истории культуры, просто истории, с экологическими знаниями - я хотел создать школу. Это не получилось. Лучшим проявлением этого был Сережа Митрохин. Дисквалификация Сережи Митрохина в последнее время удручает, но он был лучшим в этом смысле, лучшим. В политологии, если это можно назвать политологией, что-то близкое время от времени проводили и Люхтерханд с Рыженковым, и Леша Кузьмин. Те семинары, которые здесь сейчас проходят, они проходят в том самом ключе, но школы не получилось...

Запись и редакция Елены ШВАРЦ
2002 г.

__________________________

ПРИМЕЧАНИЯ:

Авторы примечаний - кроме двух особо оговоренных случаев - редакция сайта www.igrunov.ru (с использованием информации из баз данных Центра "Панорама"). Мы исключили примечания о самих себе (из скромности) и исправили некоторые очевидные анахронизмы.

1. Дмитрий Леонов - один из основателей "Мемориала". Участвовал в деятельности клубов "Перестройка" и "Перестройка-88", издавал самиздатский листок "Молва", участвовал в издании самиздатской газеты "Хронограф". В 1991-94 гг. - один из руководителей Правозащитного центра "Мемориал".

2. Нина Брагинская - известный филолог, жена Дмитрия Леонова.

3. Лев Тимофеев (р. 1936) - литератор, руководитель центра по изучению теневой экономики, бывший член группы "Независимая гражданская инициатива" (Ю.Афанасьев, Л.Баткин и др.), Президент фонда "Референдум". Преподает в РГГУ. Политический обозреватель газеты "Московские новости". В 80-х - политзаключенный. Был одним из инициаторов издания журнала "Гласность" (редактор Сергей Григорьянц), создал вместе с Л.Богораз, С.Ковалевым и С. Григорьянцем пресс-клуб "Гласность", просуществовавший до 1989 года. С декабря 1987 года и до 1990 года - основатель и редактор независимого журнала "Референдум" (вышло 38 номеров). В настоящее время Тимофеев - член МХГ, Московского Союза писателей, клуба столичной интеллигенции "Московская трибуна", был членом Совета представителей Движения "Демократическая Россия" (от "Московской трибуны"). Член Российского ПЕН-клуба, редакционного совета журнала "Юность" и редколлегии журнала "Странник".

4. Вячеслав Игрунов в 1975 - 1977 находился в заключении по политическим мотивам и часть срока провел в Институте им. Сербского, где был признан ограниченно вменяемым. До середины 80-х состоял на учете в психоневрологическом диспансере. Уже после освобождения органы продолжали его преследование за попытку организации Группы содействия культурному обмену, издания журнала "Альманах-77" и др. "антисоветскую" деятельность. Основным предлогом этого преследования был психиатрический диагноз.

5. Юрий Самодуров - один из основателей общества "Мемориал". Директор Центра им. Сахарова.

6. Юрий Митюнов - журналист, публицист, в то время московский корреспондент радио "Свобода".

7. Сергей Митрохин (р. 1963 г.) - по образованию филолог, один из участников клуба "Перестройка" в 1987 г, один из авторов "Хронографа", "Века XX и мир" и других журналов. Один из соучредителей и зам. директора ИГПИ. В 1993 - участник блока "ЯБЛоко". В настоящее время заместитель председателя Российской демократической партии "ЯБЛОКО", депутат ГосДумы, заместитель председателя комитета ГД по вопросам местного самоуправления.

8. Вера Писарева - один из авторов "Хронографа". Ныне - помощница депутата Государственной Думы Сергея Митрохина.

9. Григорий Пельман - основатель Клуба социальных инициатив (КСИ).

10. Андрей Бабушкин (р. 1966) - директор Московского общества попечителей пенитенциарных учреждений, председатель Комитета "За гражданские права". По образованию - философ. В 1988 - 1989 гг. был одним из основателей и членом Совета представителей Московского Народного фронта (МНФ). Издавал самиздатский бюллетень "Интернационалист". В 1990 году был избран депутатом Моссовета, входил в список предвыборного блока "Демократическая Россия", был членом депутатской фракции "Московские левые" (лидер - Борис Кагарлицкий). В 1991-92 гг. - член Социалистической партии (СП) Б.Кагарлицкого. Примерно с 1991 года занимается правозащитной деятельностью (первоначально в качестве депутата Моссовета) - пенитенциарными учреждениями, проблемами сотрудников. Ныне - в партии "Яблоко".

11. Владимир Яковлев (р. 1959) - один из главных создателей газеты "КоммерсантЪ". Сын Егора Яковлева, учредителя и главного редактора "Общей газеты". По образованию журналист. В 1987-88 был близок к Клубу социальных инициатив (КСИ). Был главным редактором еженедельной газеты "КоммерсантЪ" с конца 1989 по 1992. С 1992 года - председатель Правления ЗАО "КоммерсантЪ", в котором ему принадлежал контрольный пакет акций. В 1994 учредил АО "Издательский дом "КоммерсантЪ", является в нем генеральным директором. В 1994 участвовал в создании Национальной службы новостей (НСН). С 1997 по 1998 год - первый заместитель редактора журнала "Столица". В июле 1999 года, после продажи 85% акций ИД "Коммерсантъ", остался в ИД в качестве консультанта.

12. Виктор Золотарев (р. 1960 г.) - почетный председатель Партии конституционных демократов. В 1987-1989 году - член правления кооператива "Факт", который стал родоначальником агентства "Postfactum", газеты "КоммерсантЪ" и ряда других информационных фирм. С 1987 по 1989 гг. - содиректор информационного агентства "Postfactum". С августа 1987 по май 1989 г. был лидером общественно-политической группы "Гражданское достоинство". 3 мая 1989 года на основе группы "Гражданское достоинство" создал Оргкомитет Партии конституционных демократов.

13. Виктор Аксючиц (р. 1949 г.) - председатель Политического совета Российского христианского демократического движения . 1986-1990 гг. - работал в кооперативе "Перспектива" и совместном предприятии "Пюико". С 1990 года по сентябрь 1993 г. - народный депутат Российской Федерации, председатель подкомитета по связям с зарубежными религиозными организациями Комитета Верховного Совета Российской Федерации по свободе совести, вероисповедания, милосердия и благотворительности.

14. Александр Сундуков и Максим Мордвинов - программисты в кооперативе "Перспектива".

15. Сависаар Эдгар (р. 1950 г.) - председатель Партии Центра Эстонии. Вместе с Марью Лауристин создал инициативную группу Народного фронта Эстонии (НФЭ). Один из авторов декларации об НФЭ. C 1988 до 1992 - сопредседатель НФЭ. Один из лидеров "поющей революции".

16. А. Юозайтис - литовский философ, один из организаторов движения "Саюдис".

17. "Саюдис": "3 июня 1988 года - в Вильнюсе было создано Литовское движение за перестройку ("движение" по-литовски - "Саюдис"). Главными целями Движения провозглашались гласность, демократия, суверенитет, конституционное обеспечение основных прав, свобод, обязанностей граждан Литвы и социальной справедливости. Избранная инициативная группа состояла из 35 представителей интеллигенции республики". С 1990 по 1992 гг. лидер движения Ландсбергис был председателем Верховного Совета Литвы. После выборов 1993 г. движение "Саюдис" потеряло политическое влияние, разделившись на ряд самостоятельных политических партий.

18. Сергей Белановский (р. 1952 г.) - по первому образованию химик, впоследствии социолог, кандидат экономических наук, с 1997 - руководитель научного департамента Центра политического консультирования и избирательных технологий "Никколо-М".

19. Максим Мейер (р. 1967) - бывший заместитель начальника Главного управления внутренней политики Администрации Президента РФ (ушел в отставку в ноябре 2001 г.), бывший начальник аналитического отдела Экспертного управления Президента РФ, бывший генеральный директор Фонда эффективной политики (ФЭП). Из публикации Александра Верховского в "Русской мысли", 2000 г.: "...В 1992-1995 гг. он работал в журнале "Век XX и мир", редактировавшемся фактически Павловским, но 90-е были уже годами упадка "Века...", так что Мейер переключился на другие проекты той же группы людей, ныне известной как ФЭП...."

20. Андрей Исаев (р. 1964) - в настоящее время депутат Государственной Думы от фракции ОВР. Председатель Комиссии ГД по проблемам разрешения трудовых споров и конфликтов на предприятиях. Заместитель председателя Комитета ГД по труду и социальной политике. Лидер движения "Союз труда". Возглавляет Консультативный Совет общественных объединений и организаций России при Политсовете "Единой России.

21. Александр Шубин - в настоящее время руководитель Российского экологического движения, член СоЭС (Социально-экологического союза).

22. Илья Кудрявцев (р. 1964) - социолог, эксперт и один из соучредителей ИГПИ. Закончил МГУ и Высшие социологические курсы. Специализация: развитие политических процессов в постсоветском пространстве.

23. Илья Малякин (р. 1965) - председатель правления - главный редактор Поволжского информационного агентства (ПИА). По образованию - биолог. С 1989 по 1990 год - сотрудник саратовского НИИ Генетики. На рубеже 80-90-х - один из учредителей и корреспондент газеты "Местное время" в Саратове, одновременно корреспондент ряда независимых агентств.

24. Сергей Рыженков (р. 1959) - В 1986 году окончил филфак Саратовского Государственного университета. Ведущий эксперт, соучредитель и член Совета ИГПИ. Специализация: политическая регионалистика, местное самоуправление.

25. Александр Касимов (р. 1966) - в ИГПИ с 1992 года, ведущий эксперт института. Учился в Саратовском госуниверситете. Автор ряда работ по политической регионалистике, этнополитологии. Области современных научных интересов - политическая регионалистика, развитие политических процессов в постсоветском пространстве, этнополитология.

26. Александр Филиппов (р. 1962) - бывший главный редактор "Политического мониторинга" ИГПИ, один из соучредителей ИГПИ. Закончил исторический факультет Саратовского госуниверситета. Сфера профессиональных интересов - политическая регионалистика, политическое развитие Саратовской области

27. Александр Суетнов - редактор вызходившего в М-БИО бюллетеня "Независимый библиограф". Ходил в белых штанах [прим. зам.гл.редактора "Панорамы"]

28. Александр Морозов (р. 1959) - главный редактор самиздатского журнала "Параграф" (1988-90). В 1989-90 гг. возглавлял Службу ежедневных новостей (СЕН) при М-БИО, одновременно являвшуюся московским представительством газеты Народного фронта Латвии "Атмода". В 1989-90 гг. был членом редколлегии газеты "Панорама". В 2000-2001 г. работал в Главном управлении внутренней политики Администрации Президента РФ.

29. Людмила Михайловна Алексеева (р. 1927) - Участница правозащитного движения в 1960-90-е годы. Историк. Член Московской Хельсинкской группы. С 1996 - председатель возрожденной МХГ, с 1998 - президент Международной Хельсинкской Федерации. Автор документальной книги "История инакомыслия в СССР".

30. Нина Беляева (р. 1957) - юрист, специалист по государственному (конституционному) праву. В настоящее время - лектор в Высшей Школе Экономики при Государственном университете, Президент Международного Общественного Фонда "Интерлигал". Один из организаторов Гражданского Форума 21 - 22 ноября 2001 года (член Рабочей группы Оргкомитета). С 1985 года по настоящее время активно работает с добровольными объединениями граждан, осуществляет различные социальные проекты, оказывая им правовую помощь и поддержку; консультирует по правовым вопросам российские и международные проекты по реализации социальных и благотворительных программ. На рубеже 80-х - 90-х - один из основных авторов журнала "Век ХХ и мир".

31. Максим Соколов (р. 1959) - ведущий программы "Однако" (ОРТ), политический обозреватель газеты "Известия". По образованию - филолог. Специалист по русскому фольклору и русской литературе XVIII-XIX веков. С момента создания газеты "КоммерсантЪ" - корреспондент этой газеты. Кроме "Коммерсанта", печатался в "Независимой газете", газетах "Атмода" (Рига), "Сегодня" и журналах "Век XX и мир", "Октябрь" и "Soviet analyst" (Великобритания). С 1993 по 1994 год - политический обозреватель газеты "Сегодня". С 1994 по 1997 год - политический обозреватель ИД "Коммерсантъ". С января 1998 года - автор журнала "Эксперт". С 1998 года - автор журнала "Культ личностей".

32. Андрей Фадин (1953 - 1997) - историк, экономист, политолог, журналист. С 1987 - член клуба "Перестройка". Один из редакторов "Века XX и мир". В начале 90-х - ведущий политического раздела газеты "КоммерсантЪ". Один из авторов сборника "Иное". В последние годы жизни - обозреватель "Общей газеты".

33. Виталий Третьяков (р. 1953 г.) - по образованию журналист. 1988-1990 - обозреватель социально-экономического отдела, политический обозреватель, заместитель главного редактора еженедельника "Московские новости". За время работы в еженедельнике "Московские новости" Виталий Третьяков быстро прославился разоблачительными очерками о системе партийных привилегий и очерками-портретами ключевых фигур политической жизни (Горбачев, Лигачев, А.Н.Яковлев). Третьяков сыграл весьма существенную роль в информационной борьбе "прогрессистского" крыла Политбюро ЦК КПСС против консерваторов и очень скоро стал заместителем главного редактора "МН". В 1990 году возглавил созданную Моссоветом "Независимую газету". До 2001 года - ее главный редактор. Автор книг "Филантропия в советском обществе" (1989, издана также на английском, французском, немецком и испанском языках), "Горбачев, Лигачев, Ельцин. Политические портреты на фоне перестройки" (1990), "Титус Советологов. Их борьба за власть. Очерки идиотизма российской политики" (1996).

34. Людмила Ивановна Сараскина (р. 1947) - литературный критик, публицист, доктор филологических наук. Автор ряда работ о жизни и творчестве Ф.М. Достоевского.

35. Анатолий Александрович Беляев - окончил Московский институт востоковедения, кандидат экономических наук, главный редактор бюллетеня Комитета защиты мира "Век ХХ и мир". В 1990-1993 народный депутат РФ.

36. Ромуальдас Озолас - глава литовского Союза Центра, на рубеже 80-х - 90-х - один из лидеров движения "Саюдис".

37. Виргилиюс Чепайтис - бывший председатель Партии независимости, бывший депутат Верховного Совета Литвы (1990-92). Один из основателей и лидеров "Саюдиса". В июне 1990 года создал партию под названием партия "11 марта" (в честь дня восстановления независимости 11 марта 1990 года). Чепайтис подвергся резкой критике за попытку "монополизировать" день восстановления независимости. На съезде 20-21 октября 1990 года партия была переименована в Партию независимости. Одновременно был главным редактором партийной газеты "11 kovo". Был обвинен в сотрудничестве с КГБ, в чем в конце концов сам и признался. В связи с этим весной 1992 года лишился депутатского мандата и ушел с поста председателя партии.

38. Витаутас Ландсбергис - председатель Верховного Совета Литвы 1990-1992 годов, председатель литовского сейма в 1996 - 2000 гг. На рубеже 80-х - 90-х - член движения "Саюдис" и первый его руководитель. Композитор, музыковед. Из статьи В. Портникова "Пенсионер Ландсбергис" 30 октября 2000 г.: "Скорее всего, молодые активисты "Саюдиса" не ожидали, что Ландсбергис проявит такое властолюбие. Но, начав заниматься политикой, специалист по творчеству знаменитого литовского композитора и художника М.К.Чюрлениса явно нашел себя. Без иронии: возможно, на тот период Литве был нужен именно такой руководитель - жесткий, уверенный в своем историческом предназначении, не обращающий внимания на критику. Но когда ситуация начала стабилизироваться, многие стали замечать, что Ландсбергис оставляет вокруг себя выжженное поле..."

39. Казимера-Дануте Прунскене - литовский политик и экономист, депутат сейма, первый премьер-министр независимой Литвы. Была одним из основателей движения "Саюдис", народным депутатом СССР. На последних парламентских выборах в Литве возглавляемая Казимерой Прунскене партия "Новая демократия" вошла в социал-демократическую коалицию Альгирдаса Бразаускаса вместе с другими партиями левой и левоцентристской ориентации.

40. Вячеслав Глазычев - в настоящее время профессор МАРХИ, член Комиссии по пространственному планированию Приволжского федерального округа. В конце 80-х - один из основателей общества "Мемориал".

41. Теодор Шанин (р. 1930 г.) - профессор социологии Манчестерского университета и ректор Московской школы социальных и экономических наук - известен в России прежде всего как автор книг и исследований о крестьянстве. Диапазон его научных интересов и работ намного шире.

42. Алексей Сергеевич Кузьмин (р. 1956) - кандидат технических наук, профессор РГГУ, заместитель директора ИГПИ. Специализация: развитие политических процессов в постсоветском пространстве, политическая регионалистика, этнополитология. Член редколлегии журнала ПОЛИС, а также журнала European Politics and Society, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека РФ.

43. Галина Люхтерхандт (ныне - Михалева, в прошлом - Вохминцева) (р. 1957) - Кандидат социологических наук (1985), доктор философии (Бременский Университет, 1996), сотрудница Центра исследований Восточной Европы при Бременском университете, член Совета ИГПИ (Бремен).

44. Владимир Гельман (р. 1965 г.) - в настоящее время лектор факультета политических наук и социологии Европейского университета в С.-Петербурге. В 1993 - 1995 гг. зам. директора ИГПИ. Кандидат политических наук, научный сотрудник Гарвардского Центра русских исследований (осень 1999 г.). Научные интересы: становление российского парламентаризма, политические партии, политическая регионалистика.

45. Валерий Тишков (р. 1941) - по образованию историк. Автор ряда научных работ по истории Канады, экологии и этнографии североамериканских индейцев. С 1989 г по настоящее время - директор Института этнологии и антропологии РАН им. Н.Н. Михлухо-Маклая. Бывший председатель Государственного комитета России по национальной политике - министр России (1992).

ПАНОРАМА

История ИГПИ

Часть 1. Начало. "Молва", "Хронограф", кооператив "Перспектива" и образование М-БИО

Часть 2. Становление. Газета "Панорама", раскол в М-БИО и возникновение ИГПИ

Часть 1. Начало. "Молва", "Хронограф",
кооператив "Перспектива" и образование М-БИО