В этом номере мы возвращаемся к истории левого неформального движения в России последних десятилетий. В попытке преодолеть сложившуюся монополию Александра Тарасова на освещение истории левых организаций в изданиях "Панорамы" свою статью принес в редакцию один из отцов современного российского анархо-синдикализма и постоянный оппонент А.Тарасова в вопросах современной истории Александр Шубин. Мы публикуем ее в авторской редакции с изъятием 34-х библиографических ссылок.
История неформальных политических движений времен Перестройки в СССР интересна во многих отношениях. Ядра первых легальных независимых организаций представляли собой микрогруппы людей, в большинстве своем не обладающих высоким социальным статусом. У этих людей не было опыта политической деятельности и открытого доступа к политической и идеологической информации. Тем не менее они сумели оказать заметное влияние на ход политических и социальных процессов начального периода Перестройки. Но даже если бы это воздействие было гораздо слабее, сам факт развертывания политического неформального движения во второй половине 80-х гг. свидетельствовал о качественных сдвигах в социальной структуре страны, о формировании гражданского общества. В 1987-1988 гг. все было впервые за многие десятилетия. Первые демонстрации, первые массовые независимые издания, первые публичные выступления и дискуссии, первые политические кризисы, в которых, помимо внешне монолитной власти открыто выступают, сталкиваются и согласовывают свои позиции политические течения с разными идеологиями и представлениями о политической перспективе. Этот период хронологически ограничен двумя датами - "Встречей-диалогом" августа 1987 г., после которой можно говорить о едином политическом поле неформальных организаций, и январем 1989 г., то есть политическим размежеванием в связи с выборами на Съезд народных депутатов. Мы остановимся на одном из идейных течений в неформальном движении того времени, известном как "общинных социализм".
К августу 1987 г. это движение уже имело некоторую историю и было представлено несколькими политическими группами, самыми известными из которых был московский историко-политический клуб "Община" и ленинградская историко-культурная группа "Спасение". В каждой из групп, участвовавших в этом течении, были люди, придерживавшиеся иных взглядов. С самого начала идейная сторона сосуществовала с человеческими и деловыми связями, которые иногда доминировали над идейно-политической стороной. Так было и позднее. Но знаменем движения был комплекс народнических идей, символом которых было название московского "флагмана".
Нет ничего удивительного в том, что в период Перестройки 1985-1991 гг. в нашей стране возродились народнические идеи "общинного социализма", столь распространенные во второй половине XIX - начале XX веков. Перестройка привела к восстановлению всего политического спектра начала века, да еще и в расширенном, усложненном варианте. Так что любое идеологическое чудачество получало поддержку хотя бы небольшой группы людей. Важно другое - неонародничество, "общинный социализм", восприняв и развивая также синдикалистскую традицию, превратился в одно из ведущих общественных течений левого спектра демократического движения. Его сторонники сыграли заметную роль в драматических событиях, которые привели к крушению коммунистической монополии на власть. Несмотря на то, что единые организационные формы этого движения после Перестройки распались, сторонники "общинного социализма" (синдикализма) продолжают поддерживать неформальные связи между собой и активно участвовать в социально-политической жизни страны. Все это заставляет обращаться к истории этого движения как его участников и нейтральных исследователей, так и его противников, продолжающих на поле истории свою борьбу против "общинных социалистов".
В августе 1987 г. "Община" приняла активное участие в подготовке и проведении конференции политических неформальных организаций (Информационная встреча-диалог "Общественные инициативы в Перестройке"). Конференция стала местом создания Федерации социалистических общественных клубов (ФСОК) - первой всесоюзной политической структуры, которая провозгласила необходимость переустройства общества на основе принципов демократического социализма. Ее декларация стала компромиссом между идеями "общинников" и левых марксистов (прежде всего Б.Кагарлицкого). В Декларации ФСОК множество текстуальных совпадений с декларацией "Общины", но первая более умерена и не ссылается на народнических авторитетов. Идеологи ФСОК пророчески утверждали: "Вопрос победы перестройки является вопросом жизни и смерти социализма в СССР". ФСОК стала первой в стране всесоюзной политической организацией, существовавшей легально. Первоначально в нее вошли "Община", КСИ (реально участвовала только группа Кагарлицкого "Социалистическая инициатива"), Московская группа ВСПК, московская и ленинградская "Перестройки" (реально участвовала только небольшая группа московских "перестройщиков"), "Лесной народ" (близкая общинникам педагогическая группа, лидеры которых вскоре присоединились в "общинным социалистам"), "Альянс" (молодежная секция ФСОК, созданная "Общиной"), несколько интернациональных бригад (молодежных групп, специализирующихся на интернациональной работе), педагогическая группа Юные коммунары-интернационалисты, клубы "Альтернатива" из Архангельска и "Планета" из Оренбурга и еще несколько клубов, позднее фактически не участвовавших в работе ФСОК. В конце 1987 - начале 1988 гг. ФСОК вобрал в себя десятки организаций.
Одновременно расширялись направления социальной работы "Общины". В августе "общинники" создали молодежную группу "Альянс", вместе с которой развернули сеть школьных дискуссионных клубов. Осенью 1987 г. "общинники" приняли участие в организации производственного самоуправления на московском предприятии АТЭ-1. Совместно с участником КСИ В.Корсетовым была создана группа "Самоуправление", которая провела исследование социальной структуры предприятия, выдвинула ряд предложений администрации по организации труда и участия работников в принятии решений.
"Община" стала выпускать одноименный самиздатский журнал, в первом номере которого помимо документов движения были опубликована подборка цитат М.Бакунина, направленная против марксизма и государственного социализма.
Втягивание в разные направления социальной и общественной активности привело к усилению противоречий между умеренным, "конструктивным" и более радикальным, "активистским" течениями в клубе. Это напряжение вылилось в открытый конфликт при первом же "испытании на прочность". Поступательное развитие неформальных организаций Москвы было прервано кризисом в партийном руководстве, известном как "дело Ельцина". Информацию о выступлении Ельцина на пленуме ЦК КПСС 21 октября неформалы получили уже через несколько дней, до того, как об этом было объявлено всей стране. В "Общине" началась бурная дискуссия о возможности и необходимости включаться в этот конфликт. Умеренное крыло "Общины" настаивало на том, что поддержка опального партийного руководителя нецелесообразно по двум причинам: во-первых, неизвестна его программа, во-вторых, вызов большинству ЦК со стороны маломощных неформальных групп ничего не именит и только разрушит уже освоенные направления работы. Радикальное крыло считало, что необходимо как можно активнее участвовать в политической жизни страны, поддерживать раскольников в руководстве КПСС с тем, чтобы формирующееся гражданское движение смогло действовать в союзе с партийными оппозиционерами.
Споры в "Общине" были частью более широкого кризиса в политическом поле столицы. Часть лидеров КСИ во главе с Б.Кагарлицким и А.Исаевым настаивали на поддержке Б.Ельцина, часть (В.Корсетов, А.Шубин и др.) считали, что это недопустимо. Сторонники выступления попытались добиться разрешения на легальный митинг, но неудачно. "Община" обсуждала возможность самостоятельного несанкционированного властями выступления. Результатом споров было компромиссное решение - проводится пикет и сбор подписей. Изменились и лозунги движения. 3 ноября инициаторы выступления собирали подписи студентов под письмом, в котором говорилось: "Только такие честные и бескомпромиссные люди, как тов. Ельцин, являются опорой перестройки, выразителями интересов трудового народа, подлинными, а не мнимыми борцами за выполнение решений XXVII съезда КПСС". Под давлением противников "популизма" апология Ельцина исчезла из листовок "Общины" и обращения, под которым собирал подписи пикет. Теперь речь шла не о защите Ельцина, а о защите гласности: "Мы вынуждены узнавать о конфликте в руководстве нашего города и страны из передач западного радио. Когда прекратится этот "информационный апартеид"?" В итоге споров умеренных и радикалов "общинники" встали над схваткой партийных клик, что в итоге оказалось более радикальной и принципиальной позицией, чем исходные мотивы "фракций".
Пикет, собиравший подписи в поддержку гласности в деле Ельцина у метро "улица 1905 г." ("общинник" В.Гурболков и лидер ленинградской группы "Спасение" В.Ковалев, с этого момента тесно сотрудничавший с "Общиной"), собрал вокруг себя несколько сот интересующихся людей и был задержан нарядом милиции во главе с председателем Краснопресненского райисполкома. Подавление вылазки неформалов сопровождалось комичным эпизодом, когда высокопоставленный чиновник стал рвать портрет Ельцина, а окружающие кричать: "Он рвет портрет кандидата в члены Политбюро!" Похоже, власти опасались дальнейшей эскалации конфликта и отпустили задержанных без последствий.
"Ельцинский кризис" поставил "Общину" на грань раскола, вызвал взаимные обвинения в "экстремизме" и "трусости". Однако после публичного покаяния Б.Ельцина лидеры клуба постепенно вернулись к совместной работе, группа "Самоуправление" в полном составе вошла в "Общину", а лидеры "умеренных" - в редакцию журнала "Община". Власти сделали вид, что не заметили проельцинского выступления неформалов и не пресекли социальные, культурные и педагогические проекты "общинников". "Ельцинская кампания" принесла "общинникам" новые контакты, которые позволили расширить географию движения - прежде всего это касалось ленинградской группы "Спасение".
В январе 1988 г. после длительных переговоров с ВЛКСМ была проведена конференция ФСОК. Официально к участию в пленарном заседании были допущены только участники московской организации ФСОК, но нелегально прошло заседание новообразованной московской организации с клубами из других городов. После этого началась подготовка к полномасштабной конференции Федерации, планировавшейся весной.
Одновременно "общинники" продолжали поиск идеологической ниши, которая соответствовала бы разработанной ими системе взглядов. Принадлежность "Общины" к социализму не вызывала сомнений, но этот социализм был резко оппозиционен "социализму", возникшему в СССР. Необходимо было найти самоидентификацию, которая ясно отличала бы "общинников" от марксистско-ленинской теории и практики. "Общинники" также искали традицию, которая могла бы подкрепить их идеи более длительной предысторией, дополнительными источниками и аргументами. Обсуждались самоназвания "эсеры", "неонародники", "социалисты-федералисты". Большой интерес по-прежнему вызывала традиция анархистской мысли. В это время "общинники" познакомились с первым человеком, который открыто называл себя анархистом - И.Подшиваловым из Иркутска. Одновременно стало известно, что в Пскове существует целая анархическая организация "Коммуна-1". Тогда возник проект объединения анархистов и людей, которые исследуют анархизм, в единое общество. Это позволило бы развивать анархистскую составляющую идей "Общины", привлекать в такое общество академических ученых (наиболее тесные контакты сложились у "общинников" с Н.М.Пирумовой и В.С.Антоновым) и сохраняя за собой свободу идейного "маневра" в более широких левосоциалистических рамках. Сыграли роль и политические соображения - желание передвинуться с крайне левого фланга ФСОК в центр путем вовлечения в организацию более левого течения - анархистов. Появление анархизма на политической арене позволяло резко расширить границы реального плюрализма. Так возник проект Всесоюзного общества любителей анархизма в неформальном движении (ВОЛАНД). "Воланд" стал одной из сотен инициатив, возникавших в неформальном движении и исчезавших без всякого продолжения. Это был типичный метод работы неформалов, прощупывавших с помощью таких виртуальных проектов готовность как членов своих организаций, так и общества воспринять ту или иную инициативу. Если идея получала отклик "в массах", она превращалась в реальное направление социальной или политической работы.
В начале апреля "общинники" съездили в Псков, но вместо анархической организации обнаружили там рок-субкультуру, имевшую мало общего с анархической идеей, хотя некоторые рокеры и называли себя анархистами. Лидеры "Коммуны-1" отсутствовали в городе, но ее представители разъяснили, что эта организация - коммуна хиппи. Рок-музыканты Пскова, включая "анархистов", с интересом выслушали доклад "общинников" о Бакунине и Махно. Эта информация была для них новой. "Общинники" воочую убедились, что карикатурный образ анархиста как малокультурного человека, демонстрирующего это бескультурье в одежде и языке, может быть привлекательно для молодежной "тусовки". Невнимание к этому первому опыту общения с "контркультурным" анархизмом будет иметь важные последствия в истории "общинного социализма". После анархо-синдикалистской самоидентификации движения массы "контркультурной" молодежи придут в организацию и вступят в конфликт с "общинными социалистами". Но в апреле 1988 г. "Община" отказалась от проекта "Воланд".
В первой половине 1988 г. "общинники" были заняты "собиранием" связей с другими клубами страны, выпуском журнала, социологической работой на заводе АТЭ-1, информационным обменом с рабочими активистами, сбором экологической информации, педагогической работой в школьных дискуссионных клубах.
Социальные инициативы были неотделимы от политических. Дискуссионные выступления в школах способствовали политизации школьников. В апреле прошла организованная школьной секцией ФСОК конференция школьных клубов, которая приняла обращение к учителям с требованием школьного самоуправления. Распространение информации о социальной истории страны в журнале "Община", лекциях и диспутах вело к разрушению идеологических мифов, на которых базировалась система легитимности КПСС. Так, в феврале 1988 г. в "Общину" пришел ветеран рабочего выступления в Новочеркасске П.Сиуда. Собранные им материалы о расстреле рабочей демонстрации в 1962 г. стали немедленно распространяться "общинниками" сначала в устных выступлениях, а затем через журнал. П.Сиуда вступил в "Общину" и способствовал росту ее влияния среди рабочих активистов. Любое направление "малых дел" увязывалось "общинниками" с необходимостью изменения общества. В этот период удалось установить десятки разнообразных контактов с участниками социально-политических неформальных групп по всему СССР. Многие группы, с которыми удавалось установить практические связи, постепенно вовлекались "общинниками" во ФСОК. На 1 мая был назначен съезд (слет) Федерации. Поскольку в Москве для форума такой организации нельзя было найти помещения, слет прошел под Москвой в лесу. Главная задача слета заключалась в том, чтобы принять политическую программу и таким образом окончательно превратить ФСОК в реальную политическую организацию. В то же время ни "общинники", ни их союзники не считали необходимым вставать в резкую оппозицию к КПСС. Их стратегия заключалась в давлении на КПСС, рассчитанном на поддержку лево-социалистических сил в партии. Поэтому программные документы ФСОК получили название "Обращение к XIX партконференции" и "Возможные предложения перестройки в СССР". Однако "общинники" не скрывали, что "в виде обращения и предложений к XIX партконференции была принята радикально-социалистическая платформа перестройки". "Общинникам" было важно совместить свои социалистические принципы и возможности создания широкого демократического блока. С этих позиций они рассматривали и программу ФСОК: "твердо заявив свою социалистическую платформу в сфере экономики и политики, мы выдвигаем на первый план требования общедемократического характера: реальное обеспечение свободы слова и печати, свободы собраний". На слет ФСОК 1-2 мая 1988 г. прибыло 118 делегатов из 39 организаций общей численностью (по данным делегатов) свыше тысячи человек. Конкурировали две идеологические тенденции: "общинный социализм" и левый марксизм Б.Кагарлицкого. В документах ФСОК "общинный социализм" заметно преобладает. Федерация заявила, что добивается передачи предприятий "в полное распоряжение общинам (коммунам) - коллективам самоуправляющихся предприятий", создания полномочных территориальных община (коммун) и "возрождения народовластия в форме Советов", строящихся по принципу делегирования. Развернутый вариант предложений подробно излагает применение принципа делегирования, федерализма и общинного самоуправления в политике и экономике. Б.Кагарлицкому удалось убедить "общинников" А.Исаева, А.Шубина, В.Гурболикова и А.Ковалева, работавшими над проектом этой программы, что делегирование необходимо в общенациональном масштабе дополнить парламентом - в духе идей Р.Люксембург. "Общинники" приняли это предложение, но в остальном последовательно проводили свои "выстраданные" идеи. В программе нашлось место и радикально сформулированным общедемократическим требованиям, включая отмену паспортного режима, принудительного труда и репрессивных статей УК. После двухдневной дискуссии проект документов был принят большинством делегатов клубов ФСОК. Этот документ имел впоследствии долгую историю. На его основе создавались политические программы Альянса социалистов- федералистов, Конфедерации анархо-синдикалистов и Российской партии Зеленых.
Создание всесоюзной организации ставило "в повестку дня" переход к политическим действиям. И такая возможность вскоре представилась, а во многом была создана самими неформалами.
Волну возмущения в среде демократической общественности вызвали махинации во время выборов на XIX партконференцию (КПСС все еще воспринималась как руководящая структура общества) и сообщения о "зажиме" расследований коррупции. Ослабевала вера в то, что "прогрессивные силы" в КПСС смогут сами добиться перемен к лучшему. Неформалы решили воспользоваться этим настроением и "помочь" реформистам в КПСС, а заодно выйти "к народу" со своими идеями. В условиях строгой цензуры для этого подходили только уличные действия. Но в 1987 г. в Москве и ряде других городов были введены "временные правила", по существу запрещавшие несанкционированные властями митинги. Попытки собрать манифестации, предпринимавшиеся либеральными группами после этого, пресекались милицией. Исключение составили пикеты общества "Мемориал", работа которых была тематически ограничена. Оппозиционеры не имели возможности донести свое мнение до "посторонних", движение оказалось замкнуто в собственной среде и не влияло на ход событий в стране.
Весной активизировалось экологическое движение. В марте прошел митинг защитников Битцевского парка. "Общинники" оперативно установили контакт с "зелеными" и стали распространять их информацию. 12 мая они приняли участие в скоротечном митинге экологической общественности перед Моссоветом, который привел к встрече с председателем исполкома Моссовета В.Сайкиным. Участвовавшие в митинге и встрече "общинники" при поддержке "зеленых" развернули полемику с "отцами города" по поводу "временных правил", которые не дают экологам и другим гражданам демонстрировать свое мнение, за что лидер "Общины" А.Исаев получил от президиума почетное обвинение в демагогии. После этого группы ФСОК (преимущественно "общинные социалисты") провели еще несколько совместных уличных акций с "зелеными".Весной 1988 г. неформалы пришли к выводу о необходимости инициировать массовые демократические политические манифестации, в которые будут вовлечены не только сами неформалы, но и люди, прежде не принадлежащие к оппозиции. Копившееся в обществе недовольство торможением реформ могло по мысли лидеров движения быть канализировано в эту кампанию и оказать воздействие на политический курс.
С инициативой проведения массовой политической демонстрации в центре столицы выступили две группы - "Община" и "Гражданское достоинство" (либералы). Главным было требование свободы демонстраций, но демонстранты критиковали также порядок и результаты выборов на XIX партконференцию.
Первая массовая демократическая демонстрация 80-х гг. была подготовлена тщательно. Заранее был изучен маршрут. Участники скрытно собрались в трех местах, и в условленный час вышли на площадь перед Большим театром, где их ждали иностранные корреспонденты и сотрудники "органов". Видимо, здесь демонстрантов и собирались блокировать. Но после короткого митинга колонна примерно в 200 человек исчезла в переулке и в обход милиции вышла на Тверскую улицу. Видимо, власти еще не были готовы идти на разгон манифестации на главной улице Москвы. На Пушкинской площади состоялся большой по тому времени митинг - полчаса и около тысячи людей. Митинг стал началом серии еженедельных выступлений, продолжавшихся до 18 июня и известных как "Гайд-парк". Темы выступлений были самыми разнообразными - от текущей политической ситуации и программ реформ до событий в Новочеркасске в 1962 г. На этих митингах выступали представители большинства столичных неформальных организаций, а среди слушателей были многие известные в будущем политики, включая В.Жириновского, С.Юшенкова, С.Станкевича. Настроение собравшихся хорошо характеризует выступление А.Золотаревой: "Господа, мне восемнадцать лет, но за все семьдесят лет я никогда такого не видела... Давайте споем "Интернационал"!" (Видеостенограмма встречи ветеранов общественного движения в ДК "Медик". 1997. В "Общине" приведен отредактированный вариант: "Мне 18 лет, все эти годы я живу в СССР, и никогда такого не видела. Как хорошо, что это стало возможным...") Подготовка к демонстрации вызвала открытый конфликт во ФСОК - "Социалистическая инициатива" Б.Кагарлицкого и активисты "Демократической перестройки" выступили против уличной демонстрации, за что были резко раскритикованы в "Общине". После того, как все закончилось благополучно, эти группы стали участвовать в "уличной демократии". Однако размежевание имело продолжение. Только 18 июня милиция предприняла попытку разогнать "Гайд-парк". Несмотря на задержания, люди не разошлись. Хотя регулярные митинги после этого на время прекратились, процесс принял необратимый характер. Один из "общинников" П.Рябов так характеризовал значение этих событий: "хочется указать на опасность развития кризиса в непредсказуемом направлении - когда людей прижмет окончательно, и они будут лишены возможности выходить на демонстрации по закону, они начнут погромы властей безо всяких законов... Гайд-парк не роскошь, а необходимый полигон и школа для роста демократических тенденций в обществе". Демонстрация 28 мая стала одним из первых событий митинговой волны, охватившей СССР летом 1988 г. Волна массовых манифестаций с политическими требованиями положила начало ненасильственной демократической революции, в конечном итоге завершившейся падением коммунистического режима. Одновременно с укреплением ФСОК и митинговой кампанией были предприняты началась консолидация оппозиционных движений различных направлений в широкое народно-демократическое движение. Был принят согласованный "Общественный наказ" общественных движений социалистического и либерального направлений к XIX партконференции, в котором говорилось: "Преобразовать партию из организации, управляющей "от имени народа" при помощи переродившейся касты "партократов" в действительно политическую организацию; для этого она должна быть полностью лишена властных функций, передаваемых в Советы и органы государственного управления, что должно найти отражение в законе о партии. Статья 6 конституции должна быть соответствующим образом изменена... Вся полнота власти должна быть передана Советам... Рассматривать становление подлинного самоуправления на производстве в качестве главной стратегической задачи реформы в духе демократического социализма". Совещание неформальных организаций заявило о создании организационного комитета Московского Народного фронта (МНФ) - широкого движения сторонников перестройки. Однако в этот период единое движение демократической общественности не возникло - оргкомитет раскололся. Противоречия в оргкомитете МНФ нарастали по двум линиям. С одной стороны, между сторонниками узко-социалистического и общедемократического характера МНФ (вторые придерживались как либеральной, так и социалистической ориентации). С другой стороны - защитники широкой автономии клубов и приверженцы общеобязательности решений оргкомитета для всех групп входящих в МНФ.
"Община" выступала за общедемократический характер МНФ и против общеобязательности решений оргкомитета. Дело в том, что оргкомитет формировался стихийно. Любая, даже микроскопическая группа тут же получала место. Представители таких "сверхновых" групп претендовали на руководство всем движением, что вызывало протесты со стороны "ветеранов", тем более, что за ними стояли структуры, доказавшие свою жизнеспособность ("Мемориал", "Община, "Гражданское достоинство" и др.). Новые группы состояли преимущественно из марксистов и обеспечили большинство сторонникам Б.Кагарлицкого. 21 июня группы "большинства" проголосовали за социалистический характер МНФ. 23-25 июня обострились разногласия по поводу тактики дальнейшей митинговой кампании, которые привели к ее свертыванию. Обе стороны обвиняли в неудачах друг друга, но оргкомитет все еще сохранялся. Повод для его раскола оказался более принципиальным.
История раскола Оргкомитета МНФ противоречиво описывается в литературе. Исследователь общественного движения В.Прибыловский считает поводом для раскола организационные разногласия - узурпацию группой сторонников "большинства" права выступать в качестве "Координационного совета Народного фронта" 2 июля. На следующий день из оргкомитета вышли "Община", "Гражданское достоинство" и еще 4 группы (в том числе 2 социалистические). Оргкомитет покинули также "Мемориал" и "Демократическая перетройка". Версию о том, что поводом к выходу "Общины" из оргкомитета стали организационные разногласия, оспорил радикально-коммунистический автор А.Тарасов: "ИПК "Община" в июле 1988 г. вышла из Московского Народного Фронта (МНФ) под тем формальным предлогом, что программа МНФ "излишне социалистична"... (Автор очерка "Леворадикалы" знает историю этих событий весьма приблизительно, и поэтому спутал оргкомитет МНФ с собственно МНФ, тогда еще не существовавшим) Такое толкование событий необходимо А.Тарасову, чтобы подтвердить более общую идею: "леворадикалы в тот период выступали как "группа поддержки" слева антиправительственного буржуазно-демократического движения..." При всей спорности мысли о "буржуазности" демократического движения того периода, ее обоснование не требует искажения позиции "общинников", которые вышли из оргкомитета не из-за "социалистичности" его программы, а из-за организационных разногласий. Автор данной статьи писал об этом по свежим следам событий. Может быть, он был не прав? Позицию А.Тарасова поддержал один из участников летней эпопеи 1988 г., либерал А.Верховский. Однако сохранилась запись пункта разногласий, по которому проводилось голосование 3 июля, приведшее к расколу: "Оргком НФ не является власт(ным) орг(ано)м и предст(авителе)м НФ". Этот пункт имел дополнение "Выступать только с идеей, а не от имени НФ". Имелась в виду идея создания Народного фронта в будущем, в то время как деятели "большинства" выступали в качестве руководителей как бы уже возникшего МНФ, что воспринималось "меньшинством" как самозванство. "За" проголосовали "Гражданское достоинство", "Община", КСИ, "Перестройка-88", "Альянс", МО ВСПК, "Альтернатива" и ЮКИ (две последние группы после раскола остались в оргкомитете). "Против" голосовали 10 групп, из которых до начала митинговой кампании были известны только "Социалистическая инициатива", Бригада им. Че Гевары и "Дипломатия граждан". Ошибка А.Верховского понятна: для либеральных групп вопрос о признании социализма был важнее, чем организационные разногласия. Регулярных записей А.Верховский не вел и за десять лет забыл о сути дела.
Вопрос о расколе оргкомитета МНФ принципиально важен для понимания как идеологии и мотивов поведения "общинных социалистов", так и формирования современной российской политической культуры вообще. Если не считать "репетиции", связанной с "Ельцинским кризисом", события весны-лета 1988 г. - это первый опыт публичной политики, которая моделировала парламентскую культуру и создавала традиции самоорганизации гражданского общества. В этих событиях приняли активное участие будущие известные политики В.Игрунов, С.Станкевич, О.Румянцев и др.
"Общинники" считали необходимым создание общедемократического фронта против КПСС при одновременном укреплении организации, выступающей за антиавторитарный социализм (ФСОК). При этом идейно они были равноудалены как от либералов, так и от марксистов, выступая как против капитализма, так и против тоталитаризма.
Важное значение для большинства лидеров того времени имел исторический опыт. "Общинники" оценивали ситуацию с учетом судьбы "попутчиков" большевиков, который объединяли с партией Ленина лозунги, но не базовые идейные и организационные принципы. Организационный централизм, основанный на захватном праве, претил "общинникам" даже тогда, когда он оправдывался социалистическим лозунгами. Это развело их с группой Б.Кагарлицкого, но не сблизило и с либералами. Сохранив добрые личные отношения с "Гражданским достоинством", "общинники" не стали создавать с ними совместную организацию и сосредоточились на социалистическом спектре. Последним крупным совместным проектом с либералами стал выпуск первой массовой независимой газеты "Независимый вестник", вышедшей в декабре 1988 г. беспрецедентным для того времени тиражом в 5 тысяч экземпляров. Опробовав на нем переход от самиздата к свободной прессе, "общинники" стали выпускать многотысячные тиражи собственного журнала.
Выход на социально-политическую арену неформальных антиавторитарных групп в 1988 г. имел важные последствия. Их принципиальное ненасилие все шире внедрялось в общественное сознание. Именно неформалы сумели ввести в российскую практику методы ненасильственной массовой политической борьбы (митинги, демонстрации, массовый самиздат и др.) и затем обучили ей официальных "либералов". Тысячи людей приходили на эти митинги, несмотря на опасность преследований, чтобы услышать свободное слово, чтобы продемонстрировать властям "силу народа". Массовый самиздат начал разрушать наиболее фундаментальные мифы, на которых держался режим и его реформы. Чтобы не потерять инициативу, "большая пресса" вынуждена была обращаться к темам, выдвигаемым самиздатом, что ускорило антикоммунистический сдвиг в массовом сознании. Неформалы быстро стали хранителями политического спектра во всей его яркости. Б.Кагарлицкий с полным основанием мог заявить: "Мне кажется, что налицо уже не только плюрализм мнений, но и реальный политический плюрализм. Мы наблюдаем правовое становление спектра неформальных объединений, образования новых течений". И дело было даже не столько в правовом становлении (внешней легализации), сколько во внутреннем осознании неформалами важности независимого (от власти и от общественного мнения) идейного творчества. Эта ценность признавалась, но "перед лицом врага" не могла в полной мере реализоваться диссидентами. Что касается демократического движения, то в его недрах вступил в силу диктат "общественного мнения", принятых "своими" обязательных идеологических стереотипов.
Движение быстро распространялось вширь. Большинство клубов ФСОК либо под влиянием пропаганды "общинников", либо в результате самостоятельного идейного развития пришло к идеям самоуправленческого рыночного социализма и федерализма, практически идентичных программе "общинных социалистов". Иногда к таким выводам приходили даже люди, считавшие себя марксистами-ленинцами (Например, Рассоха И. "Государство и социализм. К вопросу о светлом будущем"; марксистом- ленинцем считал себя и новочерскасский член "Общины" П.П.Сиуда. С его точки зрения анархо-синдикализм в современных условиях не противоречил марксизму-ленинизму). Некоторые активисты тяготели к умеренным вариантам анархистской идеологии. Наряду с "Общиной" на первый план во ФСОК вышли немосковские группы: "Спасение" (Ленинград), Социалистический клуб (Иркутск), "Шанс" (Харьков) и др. В каждом из таких клубов было несколько активистов, считавших себя анархистами, что в то время воспринималось в движении как признак особой оппозиционности и идейной смелости. При этом анархисты-политики выступали не за немедленное упразднение государства, а за его преобразование в духе "общинного социализма".
21 августа 1988 г. неонароднические группы создали федералистскую фракцию ФСОК, фактически - самостоятельную организацию с "политизированным" названием Альянс социалистов-федералистов (АСФ).
Декларация федералистов оценивала ситуацию в стране с позиций уже сложившихся идей "общинного социализма". Эта оценка резко отличалась от либерально-западнической: "За социалистической фразеологией проступает стремление влиятельных слоев в партии и государстве перевести нашу экономику на рельсы западного варианта капитализма. На деле это оборачивается чудовищной смесью азиатских, нецивилизованных форм эксплуатации и управленческого диктата, основанного на экономической и политической монополии, на беспрекословном подчинении трудящихся реально не избираемым "менеджерам". В наших условиях это может означать только сохранение старых проблем и возникновение новых, превращение страны в еще одну экологическую свалку развитых стран, дальнейшее углубление социальных неравенств..." Эта оценка оказалась актуальной для всего "периода реформ", который не закончился и поныне. Не случайно, движение уже не пересматривало свою декларацию несмотря на все дальнейшие преобразования. Это касается и конструктивной части декларации: "социализм - это не беспредельный рост власти государства... Социализм - это последовательно проведенное народовластие, самоуправление во всех сферах общества, максимально широкая политическая свобода". Общий принцип разворачивался в программу социалистических реформ, основанную на более ранних документах "общинников" и дополненную экологической частью. Сдвиг к экологическому мышлению позднее приведет к широкому проникновению идей "общинного социализма" в экологическое движение.После возникновения федералистской фракции деятельность ФСОК фактически прекратилась - федералисты работали в АСФ, а марксисты - в МНФ. С распадом ФСОК "федералисты" создали уже совсем самостоятельную организацию - Союз независимых социалистов. Л.Наумов так оценивал смысл происходящего: "в этих клубах одновременно и самостоятельно (что само по себе симптоматично) возникло стремление к созданию самостоятельного политического союза, общие принципы которого: самоуправление и федерализм..., требование беспартийного общества... Мне кажется, это является, в известном смысле, логическим следствием развития ФСОК - на его основе сформировалось радикальное политическое ядро, которое нуждается в полной идеологической и политической независимости и самостоятельности.
Если рассматривать демократизацию как процесс духовного раскрепощения общества (а я уверен, что это доминанта истинной демократизации), то мы (самодеятельное движение) стоим перед задачей преодоления еще одного табу: монополии политического руководства партии и монополии одной идеологии...
Что означает одновременное зарождение в общем-то одной идеи в разных клубах и разных городах страны?... Это реакция той части интеллигенции, которая до апреля 1985 г. (а строго говоря, до января 1988 г.) не занималась политикой, ища альтернативу бюрократии в экологии, культурничестве и т.п. Затем наступил период быстрой политизации - создания ФСОК и теперь - полная идеологическая и политическая независимость и самостоятельность как условие союза с либералами". Неопределенность названия всесоюзной организации федералистов была вызвана противоречием, которое не давало покоя "общинникам" и их союзникам. С одной стороны, они видели сущность конструктивных преобразований страны именно в общественных, социальных структурах, а не в государственных и партийных. Но, с другой стороны, "общинные социалисты" понимали - решение социальных и экологических проблем невозможно без системных преобразований всей общественной структуры страны ненасильственным путем, то есть с помощью реформ. А это было невозможно без участия в политическом процессе.
Колебания, связанные с этим противоречием, заняли конец 1988 г. Один из лидеров СНС А.Исаев был выдвинут кандидатом в депутаты СССР. Но несколько позднее группа лидеров СНС (А.Исаев, В.Гурболиков, А.Ковалев, И.Подшивалов и др.) выступила за преобразование организации в Конфедерацию анархо-синдикалистов (КАС). Это исключало участие в институционализированном политическом продвижении (кандидатура А.Исаева была тут же отсеяна окружным избирательным собранием). Но "шокирующее" название соответствовало революционной атмосфере 1989 г., открывало организации путь к всесоюзной известности. Анархическая самоидентификация движения, принятая на учредительной конференции КАС в январе 1989 г., серьезно изменила его лицо, характер деятельности и "социальную базу". Идеология и лидеры организации остались прежней, в качестве декларации КАС была принята декларация федералистской фракции ФСОК.
Путь неформалов от социальной субкультуры к политизированному гражданскому обществу был пройден. Один из маршрутов этого пути провело неонародническое течение "общинных социалистов" (федералистов). Становление движения в 1986-1988 гг. предшествовало драматической анархо-синдикалистской фазе в истории неонароднического течения. Существенно, что из "общинников" так и не получилось хрестоматийных анархистов, а в 90-е гг. многие из них вернулись к более умеренным взглядам 1986-1988 гг., значительно расширив поле своей социальной деятельности - прежде всего профсоюзной, экологической и педагогической. Неортодоксальные социалистические взгляды этой команды - наследство, полученное российским "третьим сектором" от периода ранней Перестройки.
Группа "общинных социалистов" ("федералистов") была одним из примеров зарождения политического движения в условиях жесткого авторитарного режима, исключающего длительную публичную активность оппозиционных формирований. "Общинникам" повезло - их группу не успели "раскрыть" или воспринять как оппозицию до того момента, когда было принято политическое решение отказаться от уголовного преследования оппозиции (декабрь 1986 г.). В результате "общинники" смогли принять активное участие в последующих событиях. Но их психологические и политические стереотипы были сформированы этим переходным состоянием между подпольем и ограниченной либерализацией, поэтапного выхода из подполья, постепенного расширения сферы политических и гражданских свобод. Эти свободы достигались путем постепенного захвата, когда оппозиционно настроенные люди шаг за шагом прощупывали, в какой степени власти готовы уступить. При этом первое время приходилось действовать практически в полной изоляции, чувствуя себя один на один с Системой и все же надеясь (как оказалось - не без оснований) на ее сокрушение. Такая социально-политическая ситуация привела к выходу на политическую арену явления, получившего известность под названием "неформалы" - движений не столько политических, сколько социальных по характеру своей работы, внутренней структуре и месту в обществе. Вероятно, превращение обычного человека в неформала - частный случай более общего процесса перехода из одной стадии психологического развития к другой. На этом рубеже можно резко изменить образ поведения и род занятий, броситься в эзотерические и религиозные поиски или начать участвовать в общественном движении, в частности - неформальном. Конкретный выбор зависит от уровня культуры, сложившихся интересов и знакомств, самого повода. Но всплеск активности человека - явление не случайное и при достаточных темпах психологического развития - неизбежное. Достаточно повода, чтобы запустить давно формировавшийся в недрах сознания человека психологический механизм. Один из неформальных активистов вспоминал в разговоре с автором: "Я пришел в Движение из-за осознания несправедливости общества. Столкнувшись с режимом, я понял, что он не простит мне свободомыcлия, и мою борьбу стал поддерживать страх. Впрочем, он притупляется быстро, сменяясь ненавистью. Через некоторое время начинаешь бояться сам себя, думать о всепрощении, но из Движения не выходишь - теперь тобой руководят идеалы. Самое ужасное в том, что после этого с новой силой осознаешь несправедливость общества, и все повторяется, хотя и по-новому". Мир неформальных организаций 1986-1989 гг. представлял собой своего рода модель демократического общества, в котором участники "играли в большую политику", растрачивая энергию на борьбу за места в "координационных органах", отстаивая каждый пункт политических программ с таким жаром, будто работали над проектом судьбоносного закона. И в этом был политический смысл, поскольку неформалы вскоре научились выводить на улицы нешуточные массы людей, а их издания превратили "гласность" в свободу слова. Но и "внутриполитические" страсти "игрушечной политики" неформалов имели большое значение. Это был беспрецедентный "тренинг", когда сотни будущих политических лидеров, журналистов, общественных активистов за считанные годы освоили политическую культуру обществ с давними политическим традициями.
