(by TRANSLATE.RU)
ПАНОРАМА
ПрозаN 44, июль 2000


Александр ШЕРШУКОВ

ПРАВО НА ВЫБОР
или
КОМПРОNET

(главы из недописанного романа)

(c) Александр Шершуков, все права зарезервированы. Никакая часть данного текста не может распространяться в печатном и электронном виде без письменного согласия автора

(. . . . . .)
ТВОРЦЫ-1

С момента, когда Остап Бендер проповедовал перед восхищенным Кисой Воробьяниновым, печатное дело существенно продвинулось вперед. Впрочем, непечатное тоже. Сегодня никого уже не удивляют победные реляции органов правопорядка о том, как отряд ОМОН изъял у лиц криминальной наружности и вероисповедания (наряду с понюшкой героина и остро заточенным кухонным ножом ненадлежащего размера) сотенную долларовую бумажку качеством заведомо лучше, чем те, которые зачем-то еще выпускает Федеральное казначейство США. Что уж говорить о таких незначительных вещах как видеокассеты с оперативной съемкой, записях телефонных разговоров и т.д. Малая Арнаутская улица уже давно не опускается до подобных вещей.
Более того, любой школьник, обладающий доступом к относительно современной технике, может изобразить вам сцены свиданий Моники Левински и Билла Клинтона в виде берущих за душу (и не только) "подлинных" фотографий с места событий. Специалисты, конечно, еще смогут отличить монтаж от фактуры, однако по мере развития техники их возможности по отделению зерен от плевел неуклонно стремятся к нулю.
Именно так обстояло дело с техническим прогрессом в тот несчастливый день, когда Плевакин в последний раз уселся за компьютер. Заранее следует оговориться. Конечно, по бытовым меркам для самого господина политического консультанта, имиджмейкера и околовластного технолога день завершился вроде бы неудачно - он умер. Однако настоящий мыслитель и гуманист - какую философскую или религиозную концепцию ни возьми - переход Плевакина в мир иной оценил бы целиком положительно, заявив: "Чем дальше от нас эта сволочь, тем лучше". Хотя на мнение гуманистов обычно полагаться сложно (нет в мире больших человеконенавистников) в данном конкретном случае подобное суждение справедливо. Дабы избежать судебных преследований и травли со стороны знакомых, заранее скажу, что среди политических экспертов иногда встречаются достойные люди, но вообще-то чем дальше от нас... Ну и далее по тексту.
Как обычно консультант претерпел не за то. Если бы справедливость приоткрыла свой лик над Среднерусской возвышенностью, Плевакин, несомненно, схлопотал бы по первое число за нарушение существенной части правил человеческого общежития и статей УК. Однако до этого дня развитие событий шло вполне приемлемым для него образом. Частично из-за общей слабости блюстителей закона, частично за счет пронырливости консультанта и поддержки власть предержащих.
Общая безнаказанность настолько расхолодила Плевакина, что все сторонние заказы, не относящиеся к приоритетным для него сферам, властитель политических душ начал выполнять спустя рукава. Наиболее вопиющий случай произошел примерно за неделю до описываемых событий. Получив через посредников заказ на предвыборную кампанию в какую-то областную думу Плевакин, не потрудившись даже взглянуть на фотографию кандидата (рабочего рынка Георгия Иваниди), нарисовал плакат. На последнем был изображен русский богатырь железной метлой выкидывающий из области всяческих хапуг, евреев и кавказцев. Подпись тактично сообщала: "Георгий Победоносец вычистит черную шваль с карты Родины". Оглядев свое концептуальное творение, Плевакин поручил секретарше отправить проект заказчику с приложением счета на 15 892 доллара за концепцию и реализацию. Возможно, в другом случае это и сошло бы ему с рук. В конце концов, подобная апелляция к разумному, доброму и вечному является в рамках черного PR вполне нормальной. Более того, сама идея плаката была подсказана Плевакину своего рода народом. А именно, рабочим бензозаправки, которого знакомые называли Петроличем. Будучи недовольным ценовой политикой, установленной на столичных рынках московскими преступными группировками, Петролич усмотрел в этом этнические причины, о чем поведал заправлявшемуся у него в тот день Плевакину. Консультант не остался равнодушным к народным стонам и воспользовался удобным случаем, чтобы оказать Петроличу идеологическую поддержку. Но проблема заключалась в заказчике. Дело даже не в том, что, числясь на должности рабочего рынка, заказчик - Георгий Патрис-Лумумбович Иваниди реально контролировал всю область. То есть как раз и был пресловутым хапугой. В конце концов, если бы совпадения ограничились только этим, дело бы успешно замяли. Однако на беду столичного жителя Плевакина, Иваниди с самого детства жил на Кавказе в отдельном высокогорном селе. Его семья включала маму Розу Ароновну Иваниди и папу Патриса-Лумумбу Огогойда.
Стоит ли говорить о том, какие еще совпадения таил в себе злополучный плакат? Вообще-то, стоит! Жестокая судьба распорядилась так, что негром был не только папа Иваниди, но и непосредственно сын. И если бы Плевакин удосужился пусть не прочитать краткую биографию заказчика, но хотя бы взглянуть на его фотографию... Ведь и этого, подлец, не сделал! Как после этого упрекнуть Георгия Иваниди в том, что, получив с курьером свой заказ и всмотревшись в образы, которые его плакатный двойник беспощадно уничтожал, он почувствовал себя до некоторой степени современным Эдипом. Просмотрев все прилагаемые к плакату документы, Иваниди обнаружил не только счет на 15 892 доллара, но и присланную обратно толстую подборку материалов о себе, которые неделю назад сам посылал Плевакину, пытаясь облегчить задачу. Не зная о фанфаронстве консультанта, возомнившего себя творцом всего сущего, Иваниди ощутил себя настолько оскорбленным, что обиды прошлых лет показались детским лепетом, по сравнению с этим откровенным наплеванием в душу. Будучи человеком разумным с неплохой жизненной школой (если мы с вами понимаем под школой одно и то же), Иваниди распорядился немедленно оплатить счет и лишь после этого снял телефонную трубку и договорился о встрече со своим приятелем, который всегда был готов оказать ту или иную дружескую услугу. Чаще всего ту.
Конечно, деятельность приятеля Иваниди не достигла высот, изображенных на популярной картине Верещагина "Апофеоз войны", однако коллеги по работе достаточно высоко оценивали его скромные достижения на ниве свободной конкурентной борьбы в России конца двадцатого века. Переговорив с раздраженным мавром, приятель сделал несколько телефонных звонков и жизненный цикл Плевакина неуклонно двинулся к логическому концу, а наш рассказ к началу.
Дело в том, что будучи полномасштабной сволочью, консультант ухитрился даже своей своевременной кончиной насолить окружающим. Зарабатывая на жизнь действиями мало совместимыми с моралью, но тем не менее рациональными с политической точки зрения, Плевакин смог, сам того не желая, своей смертью привести всю политическую систему России в полный хаос. Для того, чтобы объяснить причины этого, вернемся к уже заявленной теме подделки и их роль в современном мире.

КОМПРОNET-1

Помимо денежных знаков и художественных произведений, наиболее прибыльным делом была подделка документов политической значимости. С течением времени фальшивки все больше приобрели в смысле качества исполнения, хотя и потеряли прежнюю концептуальность. Если в начале века какие-нибудь "Протоколы сионских мудрецов" могли привести в ажитацию всю Европу, а подделаная Бисмарком телеграмма вызвать франко-прусскую войну, то сегодняшний максимум это фальшивая ксерокопия с якобы открытого вице-президентом счета в швейцарском банке или тайная видеосъемка какого-нибудь должностного лица, тихо коротающего дни "без божества, без вдохновенья", но в разгуле и бабах. Подобное измельчание компромата прямо проистекает из развития технических возможностей. Грубо говоря, не поймешь то ли реальный документ, то ли сварганил какой-нибудь заезжий деларь. Общее неверие в документальные свидетельства зашло в обществе на редкость далеко. Кажется, покажи по первому каналу телевидения видеосюжет, где президент, стоя на Спасской башне в позе какого-нибудь Горца, воздев руки с молниями к небу и сатанински хохоча, кричит: "Я уничтожу этот мир!" все равно не поверят. Вполне естественно, что подобный общественный скепсис приводил в полное уныние всех. С одной стороны, людей гражданственных, воспитанных либо на воспоминаниях о роли какой-нибудь "Вашингтон Пост" в "Уотергейте", либо на действенной силе писем в ЦК КПСС. С другой стороны, людей циничных, т.е. политических экспертов. Для последних, отсутствие в массах доверия к любым разоблачениям резко снижало КПД избирательной кампании. В качестве хитроумного плана по вселению в граждан некоторого доверия к компромату группой пресловутых консультантов был разработан сценарий "Право на выбор". Тот факт, что трактовка данного права конституцией и авторами сценария несколько различались, в расчет принят не был.
Суть сценария была предельно проста. Примерно за год до выборов в изданиях и телепрограммах время от времени начали появляться материалы, в которых авторы (с именами ранее неизвестными широкой публике) публиковали инсайдерскую, опережающую информацию о возможном развитии событий в политической или экономической области. Информация всегда соответствовала действительности. И хотя с точки зрения реальной политики никакого воздействия на процесс не осуществлялось, через некоторое время массовый читатель привык, что статьи журналиста, скажем, Завихрюткина всегда содержат адекватную информацию, а сам журналист является что называется "борцом за идею". Таким образом формировалась почва, на которую в должный срок, одномоментно должен быть вброшен настолько профессиональный и качественный (если подобная формулировка здесь уместна) компромат, что действенность его была бы вполне сопоставима с аналогичными вбросами начала перестройки. Следует отметить, что весь проект не был связан с действующими политическими структурами. И это было вполне естественно, поскольку потенциальной жертвой подобной атаки было суждено стать той партии или конкретному политику, у которых не хватит средств на то, чтобы откупиться.
Все контакты со СМИ, включая передачу материалов, осуществлялись через Интернет, с помощью адресов открытых в западных бесплатных почтовых системах. Это позволяло обеспечить максимально возможную анонимность. Те же возможности планировалось использовать и при организации самого политического аукциона, и непосредственно при перечислении средств.
Устойчивость сценария от возможных внешних воздействий базировалась на абсолютной тайне. В проект не привлекались деньги финансовых группировок, поскольку спонсоры однозначно потребовали бы доступа хотя бы к общей информации. Независимость от редакционной политики изданий или телеканалов обеспечивалась тем, что газетные площади и телевизионный эфир были оплачены на год вперед, а разрыв договоров предусматривал выплату неустоек, сопоставимых по размерам с бюджетом небольшой африканской страны не отягощенной природными ресурсами. Более того, для исключения возможности выхода разъяренных политиков на организаторов проекта через пресловутые газетные и телематериалы, их авторы были личностями мифологическими, эдакими "подпоручиками Киже" от политической журналистики. Об этом хотелось бы высказаться несколько поподробнее.
Несмотря на широкое распространение в обществе технического выражения "фильтруй базар", реально этим не занимался в России никто. Ни представители власти (о чем народонаселение имело общее представление благодаря прессе), ни журналисты (о чем население как-то не задумывалось). Если политик имел глупость ляпнуть очевидную нелепость или суждение, которое вскоре стало нелепостью, пресса сладострастно начинала перемывать его косточки. В случае если нелепость высказал журналист (и журналист известный!) это не несло для него никаких последствий. Последствий не в смысле юридическом "под суд его, скотину!", а в банально-бытовом. Никто не говорил, что журналист Х. как политический пророк откровенный дебил, и вся его "ловкость" заключается в умении изящно подбирать слова, образы и цитаты. То есть у СМИ как "зеркала общества" отсутствовало собственное зеркало. Понятно, что на подобном фоне никого не могло удивить появление неизвестно откуда очередных "властителей дум". Что же до методов, с помощью которых обычно создается образ "политического пророка", то на их фоне даже игра в "три листика" у Казанского вокзала выглядит сверх интеллектуальным занятием. Главное это непрерывно ссылаться на прошлогодние реализовавшиеся прогнозы. Поскольку публика обычно не помнит собственных поступков неделю назад, то и вероятность разоблачения остается ничтожной.

ТВОРЦЫ-2

Авторами этого ослепительного плана по сравнительно честному изъятию средств у плутократов были две благородные и романтические натуры. Кстати, если кто-либо из читателей не согласен с подобной оценкой, ему следует вспомнить, что существенная часть перераспределителей собственности в России использует отнюдь не Интернет, а паяльник, пистолет-пулемет "Агран" или ГКО. В этом смысле можно вспомнить известное замечание Аль Капоне о том, что пистолетом и добрым словом можно добиться большего, нежели просто пистолетом. Поскольку в данном случае планировалось действовать исключительно словом (пусть и не добрым), на общем фоне традиционных средств разводок можно только умилиться высокому полету мысли авторов прожекта.
С первым из них господином Плевакиным мы уже частично познакомились. Краткий перечень его функций в данном мероприятии сводился к созданию искомого компромата, формированию образов "чистых" журналистов и налаживанию системы оперативной связи со СМИ. То есть с точки зрения современных PR Плевакин практически ничем не занимался. Ведь издавна известно, что степень успешности проекта заключается не в его высокохудожественности, а в размерах привлеченных средств.
Поиском финансов занимался другой персонаж нашей поучительной истории руководитель Ассоциации свободных филателистов Дантон Глебовский. У несведущего в мироздании пост-пост-коммунистической России иностранца может возникнуть резонный вопрос: Как могут быть связаны марки и политика? У россиян подобных вопросов не может возникнуть по определению. Они хорошо знают, что дело не в том, какую формальную должность занимает человек, а в том кем он по сути является. При этом в традиционные схемы ("министр был жалкой пешкой в руках коварной уборщицы его кабинета") необходимо внести дополнение. Пресловутыми серыми кардиналами не рождаются, а становятся по собственному сознательному выбору. Конечно, при этом должно быть в наличии весьма уникальное сочетание природных личных качеств, внутреннего импульса и имеющихся внешних условий. В случае отсутствия одного из необходимых условий, человек становится не "серым кардиналом", а ходячим анекдотом для политической тусовки.
У Дантона Глебовского было все. Начнем с того. что его мамой была известная литературная фурия периода позднего брежневизма Матильда Петрова. Ее наиболее известное произведение называлось "Экономия". Сюжет заключался в том, что к председателю колхоза внезапно пришли крестьяне, которым за сбереженное горючее при сборе урожая выписали несколько премиальных трудодней. В поставленном по мотивам пьесы спектакле на протяжении трех часов крестьяне спорили - выиграло ли государство, выписав им трудодни за горючее, или прогадало? В итоге, чтобы страна рабочих, крестьян и трудовой прослойки не осталась в накладе, пейзане добровольно обязались отработать лишние трудодни по ночам, при свете собранных деревенскими ребятишками светлячков. Театральные постановки и кинофильм по пьесе собрали гигантскую аудиторию. Это не удивительно. Парадоксы сознания всегда позволяли советским гражданам искренне ратовать за железную дисциплину и, одновременно, заменять служебные электролампочки на перегоревшие из дома. Так сказать, высокие порывы совокупно с мелкими хищениями.
Впрочем с началом перестройки Матильда не пала духом и достойно ответила на вызов времени. В ее новой пьесе "Поезд идет на ..." раскрывшие злоупотребления местных властей журналисты едут в Москву, дабы раскрыть глаза Центральному комитету. А пытающееся задержать их областное начальство непрерывно ломает рельсы, пускает под откос тепловозы и пр. Ситуацию спасает только вмешательство благородного 2-го секретаря обкома (грядущее поколение ни в жисть не поймет ни этого загадочного сочетания, ни особого цимеса в выборе должности партийного сподвижника журналистов!). Секретарь предоставляет правдолюбам личный литерный экспресс, и те с комфортом добравшись до столицы спасают ум, честь и все остальное. В кульминационной сцене спектакля, поставленного, естественно, в Театре юного зрителя, зал обычно разражался бурными апплодисментами в момент, когда в ответ на слова замшелого партбюрократа ("Поезд, говоришь? Да пошел этот поезд на ...") прогрессивный второй секретарь по-товарищески возражал ему ("Наш поезд идет на запад. А на ... идете вы!").
Переходя от матери к сыну, следует отметить (в стиле Марка Твена), что тыковка недалеко укатилась от огуречного дерева. Начав свой жизненный путь почему-то в Улан-Удэ, Дантон благополучно проморгал начало и даже середину перестройки. То есть именно тот момент, когда любой человек, случайно оказавшийся на трибуне многолюдного митинга, мог один раз заклеймить КПСС в нетрадиционной (или патетическо-сантиментальной) форме, а потом 10 лет жить на проценты с этого.
Появившись в столице лишь 1991 году. Дантон взглянул на уже занятые места в политике, бизнесе и культуре, и, подобно одному лирическому герою, преисполнился страданием. Расчитывать можно было лишь на место добровольного пропагандиста демократических идей у стенда с "Московскими новостями". Осознав это, Дантон решил действовать обходным путем. Собрав в охапку оставшиеся от невинных детских лет кляссеры с марками и прикупив еще несколько на Арбате, он вступил в Союз филателистов и через месяц успешно разогнал его руководство, обвинив мирных дедушек в поддержке ГКЧП и стремлении жить тихо в наш громокипящий век. Попытки оправдания, сводившиеся к тому, что дескать засмотревшись на зубчики Гваделупы не услышали грома пушек, были весьма эффектно парированы цитатой "Промолчи попадешь в палачи!". Автор цитаты Александр Галич вертелся в гробу как пропеллер, рты филателистических дедушек несколько раз судорожно втянули воздух, и Союз обрел новое название и нового руководителя.
С этого момента характер деятельности Союза весьма сильно изменился. В него стали вхожи личности, которые с сомнением могли бы быть отнесены к разряду безопасных, причем не только в нашей весьма немирной стране, но и таких государствах как Ангола, Уганда и Колумбия. Например, один из новых сподвижников Леонтий Брылик был известен тем, что устраивал т.н. "перформансы" (иначе чем "выпендреж" перевести сложно), где всячески экспериментировал с зубчиками марок. Пытался с их помощью мастурбировать, пилил ими дрова, чуть было не вырезал своему напарнику аппендицит (помешала милиция). Дело окончилось тем, что в далеком Бремене на выставке раритетов Брылик ножницами отхватил пару зубцов от какой-то мировой святыни. Немцы, которые до этого момента ловили кайф от присутствия на своем пиршестве духа такой мейн-стрёмной личности, внезапно проявили себя как последние жмоты. Оскорбив душу художника, они банально засунули его в кутузку и заставили отдать год телесной жизни общественным работам на земле Гете и Фридриха Великого. После этого деятельность Брылика приобрела ярко выраженные патриотические мотивы. Он отпустил бороду (несмотря на банальность это неминуемый эпизод в жизни любого подлинного патриота). начал окать и, одновременно, гэкать. А любые иностранные марки, попавшие в пределы его досягаемости, мгновенно с помощью маникюрных ножниц превращались в вырезанное из бумаги высказывание "Россия! Русь! Храни себя, храни!".
Засветившись с помощью Брылика и ему подобных на культурном небосклоне страны, Дантон начал медленное вползание в общественные сферы, с помощью всякого рода интеллектуальных провокаций. Заранее отмечу, что степень интеллектуальности здесь характеризуется не с помощью традиционной шкалы IQ, а применительно к разуму чиновников. Примерно раз в пару месяцев Ассоциация Глебовского выступала с инициативами, которые ставили работников госслужбы в откровенный тупик. В период властного разгильдяйства (1992 г.) это были идеи откровенно демагогического порядка, типа всем сторонникам реформ в ночь после первой отставки Гайдара погасить в квартире свет, выставить свои физиономии в окно и подсвечивать их снизу фонариками. Акция называлась "Лица света в темном царстве". В эту ночь праздник был на улице заезжих иностранцев, которые специально шлялись по столице в поисках острых ощущений. Некоторые потом признавались, что давно хотели побывать в каком-нибудь фильме ужасов и никак не ожидали, что их мечта исполнится именно в Москве. Позже, в период выпуска ГКО и размещения евробондов, Дантон предложил выпустить акции, обеспеченные государственными чиновниками. Каждому чиновнику (в соответствии с законом "О госслужбе") присваивался коэффициент действенности. Приобретая все новые и новые ценные бумаги их владелец мог рассчитывать на содействие все более крупного госчиновника. Позже выяснилось, что несмотря на хохот в некоторых газетах (в тот момент у Дантона не хватало денег на проплату всех СМИ), прожект вполне реально рассматривался в администрации президента. Там всерьез рассчитывали, что таким образом можно будет привлечь большее число иностранных инвесторов ("да и наши люди слегка подзаработают").
Одним из последних культуртрегерских деяний Дантона стала абсолютно неожиданная кампания против гигантской пальмы, которую столичный градоначальник Пригоркин посадил на перекрестке Каширского шоссе и кольцевой автодороги. Внезапно значительная часть газет начала трубить о совершенной неприемлемости произрастания тропического дерева в Москве в принципе, и в данном конкретном месте, в частности. Некоторые писали о недемократичности принятия решения "О пальме". Возглавив движение против пальмы, и обозвав его "Их здесь не росло!" Дантон ринулся в битву. Наряду с иными методами был даже организован концерт многочисленных бардов-шестидесятников. Последние давно промышляли, сбившись в тесные стаи и паразитируя на чувствах некоторой части современников. На сей раз собравшись в толпу вокруг несчастного дерева, барды с укоризной глядя на пальму и с тайным смыслом в голосе спели песню Окуджавы "Ель, моя ель! Уходящий олень". Случайная публика (включая неведомо как затесавшегося в нее Петролича) рыдала. Совершенно ошарашенный подобным поворотом событий мэр Пригоркин включил Глебовского в специально созданный для этого культурный совет по высадке деревьев.
Но параллельно с громкими акциями, Глебовский вот уже несколько лет активно внедрялся в среду лиц, связанных с принятием решений. Для того, чтобы предстать перед широкой публикой мыслителем, посвященным в "тайные пружины власти", далеко не обязательно быть таковым. Существуют два основных варианта действий. Первый это непрерывно мелькать на телеэкране с глубокомысленными комментариями, морщить лоб, шевелить бровями, цинично хмыкать и кривить губы. Но это если прорвешься в обойму. Второй вариант более рационален. Необходимо сокрыться от плебса в неведомых горних высях, ни за что не лезть в телеящик, а все свои мнения и фантазии распространять полуанонимно. (Полу- это так, чтобы возможность добраться до имени автора все-таки была, однако весь антураж наводил на ощущение явной "причастности" к пресловутым "пружинам"). Дантон выбрал второй путь. Первое время ему даже приходилось лично подбрасывать журналистам свои "сценарии" в почтовые ящики домой. Сперва никто не то что не печатал, даже не ссылался.
Однако как всегда помог случай. Вертолету, в котором президент перелетал с одной дачи на другую, несколько раз пересек воздушный коридор спортивный самолет, на котором банкир-воздухоплаватель Уточкин совершенствовался в умении бежать из страны после очередного возвращения коммунистических демонов к власти. И хотя Уточкин был просто не в курсе высочайших полетов (в силу их секретности), и хотя он парил над землей в полной боевой готовности к побегу (переодетый и в женском платье) банкира это не спасло. Вечером того же дня к его банку подъехало несколько машин, наполненных отечественными Платонами и быстрыми разумом Невтонами в полувоенном. После того. как ситуация завершилась и охрана банка вправила друг другу выбитые челюсти, оказалось что приезжали "мушкетеры короля", дабы отмстить неразумным банкирам за оскорбленного утром патрона. Уточкин, будучи человеком благоразумным, немедленно отбыл в турне по европейским столицам и вернулся в Россию лишь через полтора года, когда его негромкая фамилия перестала вызывать немедленное разлитие желчи в организме и без того истощенном непрерывным гарантированием гражданам России их прав. Но это все будет после. А сейчас, в момент непосредственного мордобития, Дантон сработал крайне оперативно. Взнузданный им Плевакин за 2 часа наваял цидулю, в которой связан наезд на Уточкина почему-то с началом борьбы против столичного мэра Пригоркина. Это было настолько дико и необосновано, что вполне закономерно было признано в качестве единственно реальной гипотезы.
Момент начала шумихи в прессе вокруг "Гипотезы 3", так был назван данный сценарий, стал моментом рождения нового гуру. Дантон стал выступать со своеобразной политологической "цыганочкой". В обмен на деньги и причастность он предоставлял клиентам так сказать "якобы понимание ситуации" и советы по необходимым шагам. То что "понимание" на деле таковым не являлось вопрос отдельный. Как и в случае с обычной привокзальной цыганкой все дело в готовности поверить. И клиенты верили. Как не странно, политики и бизнесмены в чем-то похожи на простых людей. Так развивалась ситуация до недавнего времени. Но в какой-то момент Дантону стала откровенно надоедать необходимость ежедневно пудрить мозги пусть и сильным мира сего. Он захотел большего. Так возник уже описанный выше проект "Право на выбор". Чтобы всегда иметь возможность сделать несколько шагов в сторону, Глебовский переложил всю техническую деятельность на Плевакина, а сам готовился встретить бурю с открытым забралом и пожать ее щедрые дары. Но Плевакин внезапно подкузьмил.

КОМПРОNET-2

Когда дым над всеобщей политической свалкой, вызванной неожиданными последствиями "Права на выбор", слегка рассеялся, большинство политиков сошлось во мнении, что деятельность английских луддитов была скорее прогрессивной. Во всяком случае, компьютеры и глобальная сеть Интернет превратились в некий жупел. Даже, как сказал один политик, "отрицательный жупел". И хотя, по итогам беседы политика с журналистами выяснилось, что под "жупелом" он понимал нечто иное, общей картины это не изменило.
Понятно, что любые претензии к технике неуместны - на копире с равным успехом можно размножать тексты святого писания и порнографию. Однако если бы Плевакин использовал для работы не Интернет, а простой телефон и факс, скандал удалось бы замять на стадии самого начала. Впрочем, обо всем по порядку.
Работая над проектом, Плевакин отлично понимал, что все материалы, связанные с ним, не могут храниться ни в одном, пусть даже самом надежном сейфе на территории Российской Федерации. Поэтому он поступил мудрее. Все тексты, ксерокопии, аудио и видео записи, созданные им в рамках проекта, находились на сервере частной австралийской компьютерной компании. Войти в раздел, который абонировал Плевакин, можно было лишь с помощью личного пароля. А поскольку население страны, населенной кенгуру и правнуками английских каторжников, не испытывало никого интереса к российским проблемам, то спокойствие консультанта было гарантировано. Но, как говорят в некоторых слоях российского общества, "кидай гранату в дверь - она влетит в окно". Застраховавшись от потенциальных макрополитических мстителей, Плевакин совершенно не предполагал возмездия со стороны африканского "Георгия Победоносца" из далекого областного городка. Тем более, что деньги за предвыборный плакат были уже успешно получены, обналичены и пропиты. Политический консультант встретил зарю нового дня в бодром состоянии духа, готовый к труду и не предполагающий необходимость какой-либо обороны. А зря!

КАЗУС

В этот день Плевакин практически окончил шлифовать материалы по нескольким политическим партиям и политикам. Реально ему оставалось работы примерно на месяц-два, чтобы собрать полный комплект материалов по основным ведущим группировкам. Понятно, что в круг "счастливчиков" попали только те структуры, которые могли выложить деньги за спокойствие.
В очередной раз сохранив информацию на австралийском сервере, Плевакин затянулся сигаретой и случайно, мельком глянул в окно, расположенное как раз за монитором компьютера. Взгляд на долю секунды замедлил движение указательного пальца человека из окна напротив, который именно в этот момент плавно выжимал спусковой крючок винтовки с оптическим прицелом. Как сказал бы Иваниди, "привет из региона". Прозвучавший выстрел почти совпал с попыткой Плевакина соскользнуть со стула. В итоге, пуля, которая должна была одномоментно оборвать порочный путь консультанта, миновала стороной несколько жизненно важных центров и подарила ему пару-тройку минут. За это время Плевакин набрал "03" и выматерился на предложение "проверить правильность набора номера". Последнее что он успел сделать - это щелкнуть на символ почтовой программы, который желтел на слегка забрызганном мониторе, написать строчку с адресом австралийского сервера и паролем доступа, и отправить это письмо на электронный адрес Глебовского. Точнее, почти на адрес Глебовского. Израненный сбирами областного Ганнибала консультант ошибся всего на одну букву в написании адреса и письмо (как и вся наша история) двинулась совершенно в ином направлении.
Для какого-нибудь Тома Клэнси этот момент стал бы удобным случаем, чтобы показать свою эрудированность в мелких технических вопросах и на протяжении нескольких страниц терроризировать читателя всякой дребеденью о системе организации электронной почты, DNS и SMTP серверах и пр. Все эти ценные познания выветрятся из головы через 15 минут, после того, как книга будет закрыта. Впрочем они выполняют отнюдь не образовательные функции. Гораздо проще прослыть акулой ротационной машины, говоря о ядерных реакциях и проблемах ДНК, с применением непонятной терминологии, нежели используя нормальный человеческий язык. Мы же ограничимся простой констатацией факта - письмо, отправленное электронной почтой, как и обычное письмо обязательно придет адресату. Даже если адрес написан неправильно, но, по стечению обстоятельств, реально существует в природе. В нашем случае адрес существовал. Его счастливым обладателем был независимый журналист (Плевакин как в воду смотрел!) Ваня Васильчиков.

ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ ГЕРОЙ

Если человеку при рождении достается имя и фамилия Иван Г....ов, то всю оставшуюся жизнь любовь к родному пепелищу и отеческим гробам борется в нем с желанием каким-нибудь антинаучным образом возродить своего далекого предка и понять - поделом ли тот получил эдакое определение со стороны окружающих?
Ваня Васильчиков миновал подобных крайностей, однако, его ухитрился случайно задеть своим поэтическим крылом Корней Чуковский. В результате Ваня всей своей тридцатилетней жизнью должен был соответствовать пресловутому персонажу из "Крокодилища". Предположения о том, что он якобы сделал с малыми крокодильчиками, как сумел поглотить тысячу фунтов мороженого и благополучно ли устроилась судьба спасенной им от Кинг-Конга Лялечки, преследовали его изо дня в день. Понятно, что после этого у Вани отсутствовало всякое желание иметь постоянное место работы. Вместо этого он должен был довольствоваться эпизодическими гонорарами: чуть побольше - из западных изданий, чуть поменьше - из российских. Никаких комплексов перед чистым листом бумаги Иван не испытывал и мог гнать тексты километрами. Однако писать в западные издания он откровенно не любил.
Тексты, предназначенные для западного читателя, должны были непременно отвечать двум основным условиям. Во-первых, в них должна быть псевдоконкретная информация, создающая иллюзию достоверности ("как заявил за ланчем в одном из закрытых от широкой публики ресторанов министр Мымриков...", "работница колхоза Мамлакат Нахангова должна вставать рано утром, чтобы подержать корову Зорьку за теплое вымя..."). Во-вторых, обязательным было использование образов и штампов, с помощью которых иностранцы безуспешно пытались понять как русскую душу, так и российскую политику ("демократическое реформирование экономики", "развитие частного сектора", "политическое крыло реформаторов"). Объяснить западному читателю, что частный сектор хоть как-то развился в России лишь по недосмотру властей, было выше сил и возможностей Ивана. Точно так же, как невозможно было соотнести с реальной жизнью фразу "долгосрочная политика Кремля". Построение длительных планов в России вообще может быть связано лишь с необходимостью воспитания в себе стоицизма. Что же касается федеральных властей, то и психастеники иногда увлечены созданием перспектив человеческого общежития. Однако никто не предъявляет к ним каких-либо завышенных требований...
Но деньги платили как всегда за то, что нужно, а не за то, что хочется. Нельзя сказать, что Иван испытывал особую надобность в средствах. При отсутствии семьи, алчущих ртов крошек-детей и морщинистых старческих рук родственников его личные расходы ограничивались бытовыми тратами. Ну и, конечно, эпизодической выпивкой и преферансом в узком дружеском кругу.
Интересная деталь! При всей циничности характера, который автоматически формируется у любого работника СМИ (подозреваю, что даже ведущие "Спокойной ночи, малыши!" здесь не исключение), Иван не пропустил в качестве избирателя ни одни выборы в так сказать "новой России". Это даже приводило к казусным ситуациям. На парламентских выборах зимой 1993 года он весьма символично для городского жителя проголосовал за Микролатифундистскую партию. Как Иван потом объяснял приятелям, заподозривших его в волнениях о судьбах урожая, голосовать за власть имущих - рука не поднялась (как впрочем и за коммунистов). А из остальных оппозиционных группок и партеюшечек его туманный взгляд мистическим образом остановился почему-то именно на аграриях (выбор достойный Венички Ерофеева). На коих и волеизъявился! Для Вани этот шаг не прошел даром, он длительное время пристально следил за деятельностью микролатов в высшем законодательном органе. Наблюдение окончилось полным моральным крахом - крестьяне требовали ГСМ натурой, безвозвратных кредитов на ГСМ, а, иногда, и то, и другое вместе. В итоге Иван проклял как земельную реформу в России, так и ее реальное отсутствие, и, затворившись в квартире, пару дней пил, оплакивая конституционные иллюзии.
Пережив катарсис, который один политик обозвал "древнегреческим очищением", Иван тем не менее продолжил нести тяжкий крест избирателя в пост-пост-коммунистической России. Однако трепетное исполнение им почетных голосовательных прав никоим образом не приводило к качественному изменению ситуации в пределах Отечества. Более того, с определенного момента в голову Ивана закралась кощунственная мысль о том, что возможно именно его неуклонные волеизъявления никак не дают России окончательно возродиться. Дело дошло даже до вялых самоуничижительных размышлений о недостойности Васильчикова как гражданина перед лицом Высших Сил, и, соответственно, о необходимости смирить свою гражданственную гордыню. Впрочем каждый раз эти мысли наталкивались на каменную стену. Стена состояла из изображений граждан, которых Иван увидел еще в 1990 году, когда будучи наблюдателем на выборах ходил вместе с представителями избирательной комиссии по квартирам с урной. Вся эта похоронная процессия имела целью побудить москвичей, злостно манкирующих выборами, отдать кому-нибудь свой несчастный голос, не выходя из стен родной каморки. То ли день был такой однозначный, то ли у всех неустойчивых в психологии людей случилось одномоментное обострение чувств, но почти 90 процентов затворников казались Ивану откровенно ненормальными индивидами. Он никак не мог взять в толк - зачем подобным людям вообще доверено высокое право выбирать и (что еще хуже) быть избранными? Однако четко (в стиле Киплинга) осознав тот факт, что он (и еще малое количество соотечественников) являют собой некоторый рубеж против повсеместного победного голосования психов, Иван продолжал ходить на выборы, придав этому мероприятию некоторый экзистенциально-безнадежный характер.
Подобные ощущения, очевидно, каким-то таинственным образом с помощью неизвестных науке флюидов, влияли и на политические судьбы партий, которым судьба предначертала стать счастливыми избранницами Ивана. Они неизменно продували выборы в пух и прах. Наиболее оголтелым был случай 1995 года. В то время Иван почувствовал в себе ветер перемен, бросил на месяц курить и чуть было не женился. Когда идешь по жизни таким размашистым шагом, странно не попытаться возжелать политического разнообразия и динамизма. Сейчас, даже удивительно, - почему Иван попытался обрести этот самый динамизм, проголосовав на парламентских выборах за организацию с причудливым названием Съезд славянских поселений? Где создатели ССП обнаружили в Российской Федерации поселения славян? - до сих пор остается загадкой. Судя по социальному составу Съезда, его организаторы, разочаровавшись в славянах, решили ограничиться бюрократами, представителями ВПК и несколькими политиками второго звена. Впрочем, после того, как они собрались в кучу, впечатление превзошло все ожидания. Особенный эффект Съезду придавал только что отправленный в отставку по политическим мотивам капитан подводной лодки Виктор Рак.

ЖЕРТВЫ-1

О Викторе Петровиче Раке стоит рассказать поподробнее. Начнем с того, что природа одарила его дивным голосом - что-то вроде "тенора-дисканта". Сами звуки его производили ошеломляющее впечатление на женщин. В сочетании же с тонкими афоризмами эффект был непередаваем. Наибольшую известность получило изречение отставного капитана, распространенное телевизионной программой "Политик ночи без брючного ремня". Когда, демонстрируя собственную физическую готовность, Рак встал на одну ножку и запрыгал, произнося при этом - "Встал - поскакал", некоторые дамы ощутили почти физическую близость, а иные потом полгода преследовали Виктора рассказами о мнимой беременности. Подобное отношение электората усугублялось изощренными политическими подходцами капитана.
Еще будучи действующим капитаном подводной лодки Рак осознал, что перспективы утонуть в морских безднах от технической неисправности плавсредства гораздо выше перспектив выплыть на сушу адмиралом. Тогда он начал бомбардировать министра обороны и (что важнее) средства массовой информации высказываниями на различные политические темы. Поскольку все это происходило не в "пост-пост", а просто в пост коммунистическую эпоху, то на тот момент вероятность встретить на флоте политического вольнодумца равнялась возможности личного свидания с капитаном Флинтом. Все журналисты отправляли естественные потребности исключительно кипятком, от желания лично проинтервьюировать смелого моряка. А скромный флотоводец был всегда готов к небольшому интервью, не забывая каждый раз в грубой форме уесть министра обороны и в мягкой - Верховного Главнокомандующего. Попытки усмирения мятежника традиционным образом (путем присвоения очередного звания) окончились полным провалом. И Рака выперли с родной лодки, прислав взамен героя-подводника. Сменщик Рака стал героем, командуя аквалангистками, которые таились на дне реки у Дома Советов в период событий 1993 г., и при штурме здания сумели утащить в пучину нескольких депутатов, пытавшихся вплавь уйти от гаранта еще не принятой конституции.
Подобный поворот событий только обнадежил Виктора Петровича, и он устремился в политическую пучину. Правда, будучи на суше полным профаном, Рак не сразу понял свою нишу. А оттого, сдуру вступил в пресловутый Съезд славянских поселений, где к тому же (несмотря на весь свой популизм) не удостоился даже первого номера в избирательном списке. Главным же действующим лицом в ССП был Дмитрий Прыжков, бывший заведующий Высшего Охранительного Комитета при президенте.
Кто такой был Прыжков на самом деле, чем эанимался пресловутый ВОК - этого не знал никто. Используя общее непонимание Прыжкову удалось собрать вышеупомянутый комплот и почти избраться в Государственную Думу. Предел "славянским поселенцам" положил российский народ в едином порыве с администрацией президента. Первый не смог в своем избирательном порыве за ССП сильно превысить планку в 5 процентов, а вторая успешно списала еще несколько долей процента, прокатив ССП мимо властных органов. В итоге Рак поругался с Прыжковым, небезосновательно предположив, что тот хотел заграбастать весь рачий авторитет, дабы возвыситься самому. И их пути разошлись - Рак продолжил бороться за власть, Прыжков ушел в неизвестность (иногда она получает мистическое наименование "бизнес").
Следующим эпохальным деянием Виктора Рака стала борьба за пост президента РФ. Позже выяснилось, что, как это обычно и случается, ожесточенная борьба с "прогнившим режимом" (цитата из выступления В.Рака) велась при полной поддержке администрации президента. Правда, выяснилось это лишь через неделю после окончания выборов, которые с некоторым напряжением сил, но выиграл действующий президент. Для этого последнему пришлось проехать два с половиной метра на роликовых коньках на молодежном фестивале, назначить Рака заведующим ВОК (все с теми же непонятными функциями) и (с помощью того же Рака) подавить псевдомятеж Брюкнер-Хрюкнера.
Личный доверенный парикмахер президента Петр Брюкнер, совместно с кремлевским завхозом Петром Хрюкнером, попытались очернить главу президентского избирательного штаба Антона Цвай-Драйева. Для этого они захватили в плен мелкого подручного Цвай-Драйева, пытавшегося отмыть в правительственном туалете грязную 10-долларовую купюру, и тщились психологическими пытками заставить того разоблачить шефа. Но даже угрозы путем парапсихологии раздвоить сущность подручного, сделать обе новые личности начальниками разных рекламных агентств и заставить их конкурировать между собой, не сломили Цвай-Драйева приспешника. Хотя он и был в курсе основных занятий первого заместителя Хрюкнера, который в свободное время подрабатывал энергетическим вампиром на Черемушкинском рынке.
Как раз в этот момент, крайне удачно подоспела подмога в виде Рака, который, используя всю полноту своих неопределенных полномочий, назвал арест мелкой сошки открытым мятежом. Вдобавок Рак присовокупил к "повстанцам" Брюкнер-Хрюкнеру своего давнего супостата - министра обороны, который в это самое время поливал фиалки в своем кабинете, выходящем окнами на правительственный туалет. Этого оказалось достаточно, и утром министр был послан президентом в мир простых россиян с трехбуквенной приставкой.
Однако громкая слава Потрошителя Брюкнер-Хрюкнера не принесла Раку устойчивого положения во властных структурах. Не помог и тот факт, что Виктор Петрович сумел заключить мирное соглашение с горными троллями, издавна проживавшими на окраинах России, и положить конец длительному конфликту, который являлся основой благосостояния половины российской финансовой элиты. Некоторые злопыхатели даже утверждали, что в обмен на мир Рак самочинно предоставил троллям право проживания в канализации крупнейших российских городов. Впрочем Рака поддержала вторая половина финансовой элиты, которую не допустили к средствам отпущенным на уничтожение подземных городов троллей, и которая поэтому всей душой устремилась к средствам федерального бюджета, направляемым на восстановление все тех же городов. Мир с троллями Рак подписал под музыкальное сопровождение из "Пер Гюнта", по старой традиции троллей взяв в зубы ятаган. И тут же был стерт в политическую пыль президентом, который посчитал что новое прозвище Рака - "Потрошитель-Утешитель" - становится излишне длинным для человека на госслужбе. Но Рак, как какой-то Терминатор-2, самовозродился из пыли и, грянувшись оземь, обернулся ни кем иным как Лордом-протектором одного региона. В этой местности большинство в законодательном собрании получили отъявленные англофилы, которые продавили в региональной конституции положение, согласно которому глава исполнительной власти получал такое нечастое в нашем климате определение. (Кое-кто из читателей может засомневаться в истинности подобной ситуации. Дело хозяйское, но, например, в одном из южных городов, где взрослое население было поражено гражданской пассивностью, на избирательные участки пришли бывшие подростки. В итоге место мэра чуть было не получил персонаж, обозвавший себя Дартом Вейдером из "Звездных войн". Ситуацию спасло лишь вмешательство министра внутренних дел, который внезапно прилетел в город на дельтаплане, одетый в костюм Бэтмена, и низложил самозванца).
Одновременно Рак возглавил собственное политическое движение. Правда, там происходила непрерывная ротация кадров (отработанный материал, как говорили те же клеветники, "направлялся Раком в изгнание"). Кроме того в движении шел непрерывный процесс смены названия - оно успело побывать "Истиной и Правосудием", "Достоинством и Стабильностью", а также - в период увлечения Рака конфуцианством - "Почтением и Созерцанием". Оба этих процесса - ротации и переименования - были тесно связаны между собой. Иногда Рак вызывал к себе очередного претендента на увольнение и спрашивал: "Как называется организация, в которой Вы работаете?". Ничего не подозревавший подчиненный отвечал. На что Рак со злорадством сообщал, что движение, которое он возглавляет называется по-другому (обычно Виктор Петрович подписывал документы о переименовании за полчаса до визита потенциальной жертвы).
Можете себе представить, как живо шли теперь дела в регионе, оказавшемся под началом Рака! Особенно граждан потрясла кампания за дисциплину на рабочих местах. Ходили упорные слухи, что закупив на средства бюджета малолитражную подлодку, ранее предназначенную для военных диверсий, Рак разъежает на ней по водопроводно-канализационным коммуникациям и лично карает нерадивых начальников ультразвуковой тональностью голоса. Эти предположения подтверждал и тот факт, что в описываемую зиму как-то очень часто начали ремонтировать водоснабжение, путем отключения от него целых районов. Канализационный анабасис Рака окончился в день, когда внезапно грянувшие морозы застигли его непосредственно в трубе с холодной водой. Он, как старый моряк, успел передать SOS, но до приезда спецназа с автогеном несколько промерз.
Впрочем его голосу это пошло только на пользу. И теперь отмороженный, но не побежденный Рак ждал новых парламентских выборов, дабы с помощью личной популярности втиснуть свое движение в Госдуму, а потом - с помощью фракции - пропихнуть себя в президенты. Иначе он уже не мог.

КОЛЛЕГИ

Разумный читатель резонно спросит меня: что ж этот твой Васильчиков, раз он такой умный и положительный, голосовал за подобных монстров? Ответить мне на это нечего. Несколько извиняет его лишь то, что существенное большинство соплеменников самовыражалось и того хуже. Скажем, один раз, по общему недосмотру граждан, в Думу прошла женская фракция "Ярославна". И что с того? Пользы обществу не было никакой, только каждое заседание начиналось со стенаний на абстрактные темы очередной депутатши из ложи прессы с галерки. Там, видите ли, они себя почти как в Путивле на крепостной стене чувствовали.
Однако, описанный выше казус с ССП, которого Ваня (как он сам считал) своим голосованием не пустил к командным высотам, заставил Васильчикова задуматься о судьбах демократии в России. Если соединить все точки зрения на эту тему, бытовавшие в стране, выходило, что пришла она
а) не туда,
б) слишком быстро,
в) в гипертрофированном объеме и, к тому же,
в) в место, где ею и не пахнет.
По мнению Вани, все эти точки зрения были абсолютно верны. Хотя их авторами были люди диаметральной политической направленности. Вся разница заключалась в истолковании термина "демократия". Что касается Вани, то лично его во всем многообразии воплощений народовластия привлекала свобода слова. Кому-то, конечно, это может показаться узколобым взглядом на вещи. Некоторым, например, куда милее справедливость в форме неистовой конкуренции. Их прямо-таки потрясает лишь мысль о том, что два универмага на одной улице теперь могут вести между собой борьбу за покупателя с применением гранатометов и, одновременно, фанатично снижать цены. Другие жить отказываются без парламента, хотя постоянно выключают телевизор в момент появления на экране любого депутата. Третьи настолько приветствуют частную собственность, что готовы приватизировать даже сухопутные войска.
Однако Ивану всегда казалось, что все эти вещи (их наличие или отсутствие) являются вторичными, по сравнению с возможностью беспрепятственно получать и распространять информацию. Возможно, это было связано с его родом занятий - журналистикой. Но каждый раз, когда Иван сталкивался с попытками уязвить свободу высказываться, его начинало как-то внутренне корежить. Понятно, что среди его коллег хватало разнообразных моральных таксидермистов, еще Льюис Кэролл заметил, что говорить что думаешь и думать что говоришь - это несколько разные вещи. Например, известный телеоператор Свиненко свою популярность заработал тем, что за мзду мог так снять любого политического деятеля, что избиратели столбенели от внезапной совокупности физических и моральных пороков, выявленных якобы беспристрастной телекамерой. Именно так Свиненко разрушил политическую карьеру министра сельского хозяйства. Последний, выступая на совещании, потрясал в такт своим словам початком кукурузы, как примером своей плодотворной деятельности. Коварный оператор, нанятый финансовой группировкой, выбрал соответствующий ракурс и министр появился на всероссийском экране, размахивающий собственным физическим достоинством. Более того, на эту картинку наложили подлинные слова министра "Мы накормим этим всю страну". И хотя министр имел в виду дары полей, а не свои части тела, его борьба за урожай на этом завершилась. После того, как программу, услужливо продемонстрированную ему тогдашним клевретом Брюкнером, посмотрел президент, размахивать фаллической кукурузой стало некому.
Под стать Свиненко было другое лицо современной российской журналистики - телекомментатор Георгий Компотов. Свою аналитическую популярность Компотов приобрел в силу наличия у него ограниченного словарного запаса. В тщетных попытках найти необходимое слово Георгий так мучался в прямом эфире, что все длинные паузы занимал нечленораздельными звуками. Он подвывал, мычал, иногда хрюкал. Враги даже утверждали, что в программах телекомментатора зритель зомбируется не только 25-м кадром, но и 36-м звуком. Все эти метаморфозы Компотов сочетал в своей программе с двумя основными подходами.
Первый заключался в наиболее примитивном обьяснении событий. Например, отставку очередного премьера он объяснял тем, что президенту тот больше не нравился. В общем смысле этот тезис действительно в представлении большинства граждан соответствовал истине. По их мнению, смена премьеров всегда происходила в РФ не по причинам экономическим или политическим. Просто в определенный момент президенту становилось скучно. Лицо очередного приспешника навевало уныние. А поскольку алкоголь был категорически противопоказан врачами-убийцами, то приходилось развеивать тугу-печаль иным образом. И только "узкий круг ограниченных людей" из высших эшелонах представлял - какая игра чиновных страстей лежала вокруг любой отставки.
Второй вариант объяснений Компотова был диаметрально противоположен первому. За день до эфира выдумывалась совершенно фантастическая версия происходящих событий. Ушлые корреспонденты подбирали соответствующим образом сюжеты и передача Компотова становилась захватывающим детективом, в котором "каждое слово - правда". Именно так Компотов разоблачил происки коммунистов перед выборами президента. Как раз в тот момент когда лидеры компартии мучительно обсуждали вопрос - что еще можно сделать, чтобы не дай бог не выиграть эти злосчастные выборы? - Компотов посвятил целую передачу рассказу о создании коммунистами военнизированных отрядов. Теме обрадовались все - президент, который начал активно размахивать рукавами пиджака (некоторые считали, что там у него находятся мускулы); компартия, которая радостно осознала, что ее и на этот раз не допустят к власти; население, которое с интересом восприняло как информацию о создании отрядов, так и сведения о неуклонной борьбе с ними.
Каждая подобная сага Компотова базировалась на соответствующем социологическом опросе. Данные предоставлял Центр "Всё пофигу", возглавляемый профессором Брюшиным. Ученый стал социологом примерно в тот период, когда социология как наука перестала считаться наемной девкой капитала и из нее начали делать наемную девку победившего социализма. Факт, что на протяжении тридцати лет Брюшин непрерывно проводил опросы на актуальную тему "Нужна ли в космосе ветка сирени?", придавал любой информации, исходящей из Центра, оттенок солидности и особого профессионализма. При этом для пущей убедительности профессор постоянно ссылался на якобы подтвердившиеся прогнозы годичной давности. Его методика была почти аналогична применявшейся авторами "Права на выбор" для создания репутации своим журналистам-призракам. Разница заключалась лишь в объекте применения. Для творцов "Права..." это было население в виде электората, для профессора еще и журналисты. Поскольку последние никогда не проверяют информацию, которую им сообщают люди со степенью выше кандидата наук, Брюшин успешно выдумывал проведенные опросы и сбывшиеся прогнозы задним числом.
Читателю может показаться, что автор сгущает краски. Это не так. Автор разбавляет краски. Описанные выше персонажи представляют собой цвет отечественной журналистики и политического прогнозирования. Хотя бы в силу некоторой масштабности по сравнению с остальными. Согласитесь, что когда журналист Компотов или политолог Брюшин в своей статье или телепрограмме "корректирует" действительность по заданию "высших сфер" и вслед за этим действительность меняется, это производит впечатление. На этом фоне мелкий пакостник журналист Гадюкин, который, по наущению конкурентов, за 50 долларов всегда готов обвинить директора гастронома в продаже гнилой морковки, так и останется мелким пакостником.
Среди коллег Ивана встречались и нормальные (в профессиональном плане) журналисты. Однако их драма заключалась в необходимости публиковаться. Это кажется банальностью, но в отличие от писателя журналист не может писать "в стол", обращаясь к далеким потомкам. Потомкам, по большому счету, наплевать на мелкие события прошлых лет, пусть даже в тот момент они казались судьбоносными. Если статьи не публикуются, а материалы не идут в эфир, исчезает всякий смысл деятельности журналиста, а сам бывший творец опускается, зарастает диким волосом и начинает общаться с людьми, которые употребляют в разговоре выражение "старик, ты гений!".
С распространением информации в современной России действительно были полные кранты. После приватизации СМИ журналисты внезапно открыли, что для издания газет и выпуска телепрограмм необходимы деньги. Раньше об этом как-то не задумывались. В результате все органы информации мало по малу имплантировались в коммерческие структуры. С этого момента казусы аналогичные тем, когда в газете ЦК КПСС можно было прочесть пламенные разоблачения из жизни партократов, были исключены. Далеко не везде появился внешний цензор, но всюду теперь был цензор внутренний. А необходимость постоянно ориентироваться в том - кто у нас сегодня свой сукин сын, а кто - чужой? - отнимала у журналистов последние нервные клетки. Возможность смело разоблачать и неуклонно пригвождать осталась, но воспользоваться ею можно было лишь в отношении корпоративных врагов. В этом смысле, Васильчиков пользовался определенной свободой. Конечно у западных изданий, куда он пописывал, всегда имелось наготове несколько священных коров для воспевания и несколько традиционных козлищ для побивания. Но в остальном хотя бы не приходилось слишком часто кривить душой...
Но мы несколько отвлеклись и теперь, введя в сюжет нашего повествования "хорошего парня", вернемся на десяток страниц назад. К моменту, когда недостреленный Плевакин попытался реализовать принцип "Сам погибай и товарища забирай" и отправил таки свое злосчастное письмо не туда и не тому.

ПИСЬМО

В момент, когда электронное послание консультанта уже откинувшего копыта шастало по проводкам и платам своего виритуального мира, вокруг Вани медленно кружилась комната. Он не летел в вихре вальса, его жизни не угрожало землетрясение или взрыв. Васильчиков был банально пьян.
Чтобы попытаться немного отвлечься он сел за компьютер, вошел в сеть и... Вот только не надо нам подбрасывать идеи, будто бы Ваня немедленно зашел на страничку с политическими новостями! Конечно, по пьяной лавочке он полез в порносайты. Но опьянение сыграло с ним злую шутку. Нажав на неизвестную науке клавишу, он самоопределил себя как подростка и теперь компьютер отказывался демонстрировать ему эротическую жизнь в полном объеме. Адская машина определила, что Иван недостоин наблюдать ничего сексуальнее фотографии Н.К.Крупской, датированной 1928 г., и цинично перенаправила его на страницу каких-то ультрарадикальных маоистов. Увиденное там самым очистительным образом подействовало на Ивана. Когда он вернулся из ванной, комната уже не плясала, а лишь слегка пританцовывала как эстрадный певец на сцене в середине 70-х.
Иван вздохнул, почесал пузо, которое враждебным образом напоминало каждый день о вреде пива, еще раз вздохнул и снова сел за комп. Убрав от греха подальше страничку с вечнозеленой Н.К.Крупской, он набрал адрес сетевого информагенства и попытался въехать в перечень новостей, свершившихся с начала его очередного праздника духа.
События разворачивались те еще. В очередной раз сменился премьер. На этот случай президент приберег один из своих фирменных ходов. Вначале он вызвал чиновника на ковер с докладом о состоянии вооруженных сил. Поскольку их состояние с недавних пор не отличалось от состояния агропромышленного комплекса, президент сильно обиделся за армию. (За АПК никто, кроме профессиональных лоббистов, уже давно не обижался.) Далее, президент внезапно заметил, что чиновник сидит не на том кресле. Дескать, это кресло у него только для друга Билла. Чиновник, напугавшись, начал скакать со стула на стул, которые внезапно в момент его приземления персонифицировались как "стул друга Гельмута", "стул друга Жака" и т.д. Наконец, президент потребовал принести табуретку. Трясущаяся обслуга принесла аж три табурета, и в момент, когда чиновник судорожно выбирал на какой из них ему таки сесть, президент вдруг устало сказал: "В армии не разбираетесь, в стульях не разбираетесь. Какой из вас премьер?". И подписал указ.
Новым премьером стал новый премьер. Это выражение кажется тавтологией. На самом же деле оно наиболее точно отражает взгляд общества на каждое кадровое назначение президента. Так сложилось, что с каждым новым президентским назначенцем российское общество приходило в некое остолбенение. Поскольку никому не приходило в голову считать глупостью назначение, к примеру, бывшего теплотехника начальником московского ФСБ, или "смотрящего за Подольском" министром спорта и туризма, то надлежало искать в этом высший тайный смысл. Его искали и находили. Президент знакомился с ним в очередном обзоре прессы и становился еще большим сторонником свободы средств массовой информации.
Аналогичным образом дело обстояло и сейчас. Назначение премьером человека, в котором разве что Чарльз Дарвин рассмотрел задатки качеств, требуемых для управления городской баней, просто по определению требовало наличия интриги.
Иван искал ее и не находил. "Ну ладно, - подумал он. - Дед опять сбрендил, никак не успокоится перед выборами". В мыслях Ивана был определенный резон. Традиция жертвовать крупными политическими фигурами накануне выборов въелась в президента и он буквально тосковал в ожидании момента очередной "сильной рокировочки". Так. в свое время пострадало несколько премьеров и даже пара-тройка "серых кардиналов". Но наиболее вопиющим случаем было низвержение вышеупомянутого Антона Цвай-Драева.
Собственно, президент сам призвал Антона, коротавшего краткий миг отдохновения от госслужбы в чтении лекций о распродаже Родины в особо крупных. В тот момент даже президенту стало абсолютно ясно, что движение "Моя семья - моя Россия", которое возглавлял тогдашний премьер Негров, неспособно не то что стать "партией власти", но даже просто внятно рассказать россиянам о своих планах. Когда Негров на экранах телевизоров начинал шевелить бровями, произнося "моя семья", то образованные слушатели как-то автоматически вспоминали первую серию "Крестного отца" Копполы, а необразованные - отсылали детей спать и разливали по первой. Одинокие, доселе незамеченные в алкоголизме, чокались с зеркалом.
Президент призвал Цвай-Драева на ковер и, мрачно, но душевно глядя в глаза, сказал: "Пора!". Антон развил кипучую деятельность, повыгонял из штаба движения различных Авгиев и добился того, что движение получило более-менее пристойный процент на выборах. Большего можно было достичь только через политический труп Негрова. Президент отблагодарил Антона в свойственной только ему манере. Вначале он призвал Цвай-Драева и в общем-то душевно, но крайне мрачно глядя в глаза сказал: "Хватит!". А затем внезапно созвал пресс-конференцию, на которой мрачно заявил, что грязные штучки Цвай-Драева лишили "Мою семью" чести, достоинства и надлежащего процента на выборах. На фразе "Во всем виноват этот Цвай-Драй", избирательное сотрудничество как-то само собой завершилось. Антон, понятное дело, потерял немногое, президент еще прочнее вошел в исторические цитатники, а Негров потерял через пару месяцев премьерскую должность в чем должен был винить исключительно себя. Но это уже отдельная история.
А пока что Иван углубился в просмотр новостных файлов, связанных с только что назначенным премьером. "Премьер выступил на совещании правоохранительных структур, где заявил о необходимости укрепления вертикали власти". "Премьер провел встречу с председателем Центризбиркома. Стороны заявили о необходимости и готовности к проведению выборов в конституционные сроки и соблюдении всех требуемых законодательных норм". "Ну и что? - подумал Иван, - Это традиционные ритуальные шаги каждого назначенца. Ничего сверхъестественного". И в самом деле, премьер не сделал ни одного шага в сторону от пути, проторенного его предшественниками. Те же реверансы перед конституцией и законом (может быть, чуть более акцентированные).
Некоторый нюанс в развитие ситуации вносили полузабытые южные тролли, которые после пары лет варения в собственных канализационных коммуникациях опять полезли наружу. И пресса, и военные трубадуры из минобороны как-то на редкость вместе обратили внимание на забытые деревеньки Трахни-Чу и Грохни-Пу в приграничных с троллями районах. То, что в этих селениях исторический прогресс застопорился на временах царского премьера Горемыкина, было общим местом. Во времена советской власти ходили истории о третьем секретаре обкома, который, насмотревшись фильмов Марлена Хуциева, героически поднялся на полторы тысячи метров вверх, основал в первом попавшемся здании (по слухам, отхожем месте) партячейку из трех спешно принятых в коммунисты абреков и тут же ретировался в направлении равнины. Говорят. что абреки сильно жалели о своей медлительности (из-за стремительного бегства секретаря в тот день они остались без ужина) и даже направляли безвозвратные письма о необходимости срочно прислать пару-тройку учительниц "для поднятия".
И вот через 20 лет, Москва внезапно озаботилась фактами многоженства и неуплаты налогов в федеральный бюджет, которые буквально проистекали из пресловутых горских деревушек. Хотя в данном случае, чтобы быть последовательной, власти требовалось для начала попытаться собрать с вышеназванных абреков хотя бы членские взносы в партию за истекший период.
В свете дальнейших событий это выглядит комично, но первыми бить в тамтамы начали репортеры ХТВ, которые появлялись на фоне соплеменных скал и гражданскими голосами плакали об отсутствии в селеньях местного самоуправления и даже (о ужас!) банальных супрефектов. Далее, в дело вступили соловьи генштаба, которые оперировали уже левитановскими формулировками о "скопленьях гоблинов" и "копошении неприятеля" вокруг деревенек. Явно закручивалась какая-то каша с неясными перспективами.
Иван продолжал раздумывать над возможным развитием событий, когда в самом низу экрана заморгала иконка в виде письма. Иван щелкнул курсором и в открывшемся окошке с удивлением увидел адрес отправителя - за дело убиенного Плевакина. "Ну вот - допился", - с некоторой готовностью подумал Васильчиков, который уже прочел о своевременной гибели рекламного демиурга, и несколько раз моргнул. Вероятно, по примеру Лютера он должен был запустить какой-нибудь антивирус, чтобы изгнать явную потустороннюю бесовщину, однако в перспективы борьбы программных продуктов с вельзевулом верилось с трудом.
И Иван приступил к чтению.
В предсмертные минуты скорее всего пишется с трудом. Отсылки к толстой "Исповеди" Руссо здесь явно не работают, поскольку приступал Жан Жак к своим разоблачительным самоанализам, находясь в бодром расположении духа и отчетливо предвкушая предстоящее бессмертие. Письмо Плевакина же более напоминало завещание Петра Первого, в котором отходящий самодержец успел лишь потребовать "отдать всё". Кому? Что именно? Этого мы уже не узнаем и, исходя из общего карательного умонастроения императора, возможно это к лучшему.
В смысле содержательности предсмертных писем Плевакин не далеко ушел от Петра. Васильчиков обнаружил лишь странную ссылку на страничку http://www.kompronet.org, строчку с именем пользователя "deus" (как же иначе?!) и пароль. Выбор в качестве пароля слова "armageddon666" подчеркивал радужные перспективы, кои Плевакин сулил народам России вообще и политической элите, в частности.
Иван пошел по ссылке.....
Открывшаяся страничка являла собой аскетичный (чтобы не сказать убогий) вид. Очевидно изливший все свои тайные поползновения в пресловутом "armageddon666" Плевакин удосужился лишь написать крупным шрифтом название - "Проект "Право на выбор", дабы отпугнуть случайных посетителей, и присобачить чуть пониже две пустые формы, предназначенные для имени пользователя и пароля. Иван вписал требуемые слова и подтвердил ввод. Некоторое время компьютер молчал, подтверждая расхожее мнение о качестве российских телефонных линий, а затем, в момент когда Иван уже отчаялся ждать, начал буквально плеваться порциями плевакинских опусов, предназначенных для прессы. Это не были тексты в буквальном смысле этого слова. Внутри странички существовало несколько разделов, посвященных основным политическим группировкам и партиям - коммунистам, демократ-демократам, движению "Блин", губернаторской инициативе и вышеописанной "Моей семье" и нескольким маргинальным левацким и либеральным движеньицам, которых Плевакин добавил просто "до кучи". В каждом из разделов после названий материалов, предназначенных к рассылке, располагалась кнопка "Отправить". Иван попытался поискать какой-нибудь "Help", но здесь его видимо не предполагалось в принципе. Короче говоря, интерфейс странички был явно недружелюбный и даже враждебный. Он был рассчитан исключительно на одного пользователя, который, как заведомо считалось, и так был в курсе дела.
Иван озадаченно чертыхнулся и попытался вернуться на первую страничку сайта, но вместо искомой надписи "Проект" и двух пустых форм, компьютер выкинул его совсем на другую страничку, на которой маячило две кнопки - "Китайское предупреждение" и "Армагеддон666". Само собой устраивать на ровном месте Армагеддон да еще и 666-й Иван не собирался, однако черт таки дернул его щелкнуть по "Китайскому предупреждению". Ничего ровным счетом не произошло. Комп пару раз моргнул лампочками и появилось сообщение "почта отправлена". Чуть ниже были написаны параметры и пароль электронного почтового ящика, открытого Плевакиным где-то в Австралии. Как следовало из сообщения, именно туда должны были прийти ответы от неведомых адресатов "Китайского предупреждения". Иван сохранил адрес ящика и пароль в отдельном файле и только тут задумался о том, о чем вообще-то разумные люди думают до того, как жать на неведомые кнопки с азиатским подтекстом: "Что это, собственно говоря, было?".
Версий вообще-то было немного и все они располагались вокруг основной - дурацкой шутки отдельно взятого чудака. Интерфейс сайта не располагал к мрачным предположениям относительно будущего развития событий. А потому Иван с чистой совестью свободного человека в несколько свободной стране выключил компьютер и улегся на боковую. Совершенно не предполагая - какую игру страстей уже вызвало невольно посланное им письмо.

(. . . . . .)

В СЛЕДУЮЩИХ ГЛАВАХ:

Глебовскому звонит Балладий Гуганов

Программа "За полтора" и партия "Блин"

Житие Бальдумара Дуреморского

и многое другое...

Перед Вами 44-й номер газеты "Панорама".
Остальные ее номера можно найти
в крупнейших библиотеках страны
или в Интернете по адресу:
http://www.panorama1989.ru/gazeta/

ПАНОРАМА