Джордж Оруэлл. "Ферма Животных".
ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ ПЕРЕВОДЧИКА (1995)
Владимир ПРИБЫЛОВСКИЙ
...В знаменитой сказке Джорджа Оруэлла "Ферма Животных", написанной в 1943-44гг, угнетенные животные фермы Мэнор устраивают Восстание, изгоняют жестокого фермера Джонса, переименовывают ферму и пытаются устроить жизнь на основах новой справедливой теории - Анимализма. На стене большого амбара восставшие пишут придуманные старым кабаном Майором 7 заповедей, в согласии с которыми они отныне будут существвать: "все животные равны", "животное да не убьет другое животное", "животное да не пьет" и т.п. Возглавляют новый порядок ученики умершего Майора под руководством кабана по имени Наполеон. Наполеон изгоняет с Фермы своего единственного соперника кабана Снежка, истребляет других героев Восстания. Он переписывает Заповеди Анимализма на свой манер ("все животные равны, но некоторые животные - ранее других"), объявляет свиней руководящей и направляющей силой Фермы. Постепенно Наполеон и другие свиньи перенимают все пороки человечества и даже пытаются встать на задние ножки... *
Оруэлл умер в 1950 году и не видел, чем все это кончилось.
* См. Джордж Оруэлл. Ферма Животных. Повесть-притча. Перевод с английского Владимира Прибыловского. Ленинград, ВТПО "Киноцентр", 1990.
С тех пор прошло много лет. Старый хряк Наполеон пережил всех своих ровесников, но все-таки умер. Незадолго до смерти он совсем выжил из ума: приказывал псам рвать друг друга без всякого на то разумного повода, пожирал отбивные из тушек казненных поросят, заедал неразбавленный виски сырым мясом убитых псов, вновь запретил прямохождение как явное нарушение принципов Анимализма. Когда его окоченевшую и полуразложившуюся тушку нашли в дальнем флигеле, среди животных пронесся слух, что это молодые свиньи, не желая идти на отбивные, подсыпали ему какой-то гадости в виски.
После смерти Наполеона свиньи несколько недель боролись за власть над Фермой, натравливая друг на друга псов. Чуть не каждое утро на гумне перед помостом появлялась новая тушка с кровавыми следами клыков на горле, а свиньи говорили, что это очередной умерший своей смертью враг животных, который по заданию Человечества спаивал Наполеона все последние годы его жизни.
Наконец все как-то утряслось. Верховной властью на Ферме было объявлено Свинское Бюро (Свинбюро) во главе со Свиноводом - серым хряком средних лет по имени Плешка. Всю близкую родню Плешки Наполеон в свое время пустил на котлеты, но самого Плешку любил за веселый нрав и потому его очередь пойти на котлеты все время отодвигал.
После ознакомления с архивами Фермы Свиновод Плешка объявил всем животным, что герой Восстания конь-тяжеловоз Боксер отнюдь не умер - как гласила прежняя официальная версия - в своем стойле от старости, твердя знаменитый афоризм "Наполеон всегда прав". Оказывается, по приказу Наполеона старый Боксер был продан на живодерню двуногим, где его жестоко убили, выварили его кости на клей, а мясо пустили на консервы для собак. Точно также, оказывается, погибли и многие другие достойные животные - герои Восстания и строительства Мельницы. Это злой советник Наполеона кабан Визгун облыжно объявил их агентами двуногих и несправедливо казнил.
Свиновод Плешка заявил, что необходимо восстановить чистоту принципов Анимализма. Главная заповедь, которую выдвинул легендарный хряк Майор и которую почему-то забыли при Наполеоне, звучит так: "Животное да не съест другое животное". Слова эти были торжественно обновлены на стене амбара. Кроме того, Плешка говорил, что в очень близком будущем он восстановит также заповедь "Все животные равны". Для введения этой заповеди в действие нужно только, чтобы все животные научились хорошо писать и читать, а также заниматься руководящей и направляющей деятельностью. Что касается прямохождения, то к этому вопросу Плешка подошел диалектически. Всем, кто ведет деловые переговоры с представителями Человечества, ходить на двух ногах не только не возбранялось, но и прямо предписывалось. По этой причине некоторые гуси, как наиболее способные к прямохождению, были введены в состав свинского комитета внешних сношений (а потом постепенно вошли и в некоторые другие свинские комитеты - свинкомы). Остальным животным прямохождение не то чтобы запрещалось, но как-то не приветствовалось. Молодые подсвинки любили прогуляться по ферме на задних ножках, особенно если поблизости не было видно псов: псы этой моды не одобряли. Сам Плешка, выпив бокала три виски и пообщавшись с гусями, тоже любил иногда походить на задних ножках, но с годами ему это давалось все труднее и труднее. Поэтому мода ходить на задних лапах становилась для любителей все более опасной. Псы могли за это очень больно покусать.
Но еще более опасной стала другая ересь, которую подхватили некоторые животные, побывавшие по служебным делам на соседних фермах. Они стали говорить о возможности "свинства с человеческим лицом" и даже пытались перетянуть на свою сторону Плешку. Плешка сначала их просто не понял, а когда понял, рассвирепел. Он велел псам у всякой свиньи, замеченной в том, что у нее человеческое лицо, отрывать хвост по самый копчик. Так оно и делалось, причем псы исполняли приказ по своему разумению: отрывали хвосты не только свиньям, но и овцам, гусям и курам, и не только за человеческое лицо, но и за прямохождение, и не только по самый копчик, а иногда и по самую голову. Плешка такое расширительное толкование своих приказаний не одобрял и иногда устраивал псам выволочку.
За это псы очень не любили Плешку. Кончилось это тем, что они сговорились со свиньями и выгнали Плешку из Свинбюро. Новым свиноводом свиньи избрали хряка Брешку.
В подвале дома фермера Джонса свиновод Брешка обнаружил большую цистерну с мазутом, которую, видать, еще отец Джонса закопал для каких-то будущих надобностей. Брешка провел деловые переговоры с двуногим фермером Фредериком и, отдав ему все снесенные за год куриные яйца и все запасы овечьей шерсти, получил взамен большую трубу. Через эту трубу мазут стали перекачивать на фермы Фредерика и других двуногих. Взамен двуногие поставляли виски, комбикорм и солому. Через пару лет не только свиньям, но и всем остальным животным были увеличены кормовые пайки.
Из-за покупки трубы и контактов с двуногими по поводу получения от них натуральной оплаты за мазут усилилось вредное влияние двуногих на животных. Теория "свинства с человеческим лицом" получила, как ни старались псы, широкое распространение. Особенными приверженцами "свинства с человеческим лицом" стали почему-то гуси. Они часто давали понять, что считают прямохождение неотъемлемым правом наиболее умных и горластых животных, и договаривались до абсурдных утверждений, что не только свиньи, но также и гуси, а может быть даже и все животные - "равнее других животных". Некоторые из гусей, пользуясь леностью псов, уходили за Изгородь, а потом шипели и гоготали из-под Изгороди, сманивая овец и кур в рабство к дувуногим. Поговаривали, что фермер Пилькингтон хорошо кормил этих гусей.
Следуя дурному примеру гусей, шипеть и гоготать (когда не слышат псы) стали на ферме и другие животные - овцы, коровы, лошади, некоторые свиньи и даже куры.
Чтобы досадить Пилькингтону и вообще двуногим, свиновод Брешка отправил стаю голубей к животным соседнего старого и очень запущенного поместья "Южное" с заданием организовать бунт животных против тамошнего двуного хозяина. Бунт удался, хозяина поместья "Южное" свиньи заперли в подвале и уморили голодом. Отряд псов, отправленный на помощь животным поместья, обнаружил, что поголовье свиней там очень невелико, а овец, тягловых лошадей и кур и вовсе не имеется. Четвероногое население поместья "Южное" составляли в основном полудикие рогатые и очень агрессивные животные, совсем не похожие на обычных козлов, баранов и буйволов. Они не хотели признавать над собой власть свиней, а когда увидели чужих псов, совершенно рассвирепели и кололи их рогами и били копытами всякий раз, как только их видели. В результате, чтобы сохранить контроль хотя бы над центральной усадьбой поместья "Южное", все время приходилось отправлять туда все новые отряды псов, лошадей и овец, из которых немногие там выживали.
От огорчения и старости свиновод Брешка умер.
После него Фермой Животных сначала целый год правил старый клыкастый пес Андрон. Пес Андрон не только ужесточил наказания за гоготание и шипение, но запретил также блеянье и кряканье. Он пытался посягнуть также и на хрюканье, но тут умер - то ли сам, то ли его уморили свиньи. За ним к власти пришел старый хряк Черныш, ровесник покойного Брешки, но тоже скоро умер. Наконец свиньи избрали свиноводом молодого пятнистого кабана Мишку, известного своей тайной любовью к прямохождению.
Свиновод Мишка начал с того, что восстановил утраченную заповедь: "Животное да не пьет", написав ее на стене амбара очень крупными буквами выше плешкиной заповеди "Животное да не съест другое животное". Вскоре выяснилось, что он издавна был не только любителем ходить на задних ножках, но и тайным сторонником теории "свинства с человеческим лицом".
Вскоре свиновод Мишка отозвал псов Фермы из поместья "Южное". Он запретил псам кусаться, а гусям разрешил сначала хрюкать, а потом - шипеть и гоготать - причем везде и всюду, даже в свинкомах. За это гуси полюбили кабана Мишку. Не спрашивая разрешения, остальные животные тоже стали везде хрюкать, шипеть и гоготать. Пресечь их в этом, не кусая, псы не имели никакой возможности.
Некоторые гуси, без спросу начитавшись найденных на помойках старых бумаг, стали утверждать, что изгнанный Наполеоном кабан Снежок был героем Восстания, а вовсе не предателем и агентом двуногих. Другие гуси провозгласили своим идеалом замученного по приказу Наполеона коня-тяжеловоза Боксера и требовали установить памятник Боксеру у центрального гумна.
На стене амбара по ночам кто-то стал писать никем не утвержденные заповеди: "Да здравствует Боксер!", Снежок - герой Восстания!, "Вся власть гусям!", "Лошади равнее свиней!" и даже "Все свиньи - козлы!". Напрасно псы каждый день замазывали эти неутвержденные заповеди - на следующее утро они появлялись снова. Псы изловили автора этих надписей - толстую правдолюбивую гусыню Калерию, но кабан Мишка не позволил псам загрызть ее. С тех пор правдолюбивая гусыня Калерия стала, дразня псов, ходить по всей ферме с плакатом "свиновод Мишка - пятнистая свинья". Увидев Калерию с ее плакатом, псы окружали ее и яростно лаяли, но не кусали. Калерия в ответ громко шипела, гоготала и даже норовила ущипнуть кого-нибудь из слишком близко подошедших псов. Такие спектакли она стала устраивать у амбара каждое воскресенье. Посмотреть на перебранку псов с гусыней Калерией иногда собиралась половина фермы, для многих животных это стало главным развлечением в их скучной жизни.
Старые кабаны и псы поняли, что сделали ошибку, допустив Мишку к власти, и стали думать, как бы выгнать его из Свинбюро. Но однажды ночью свиновод Мишка сам восстановил на стене амбара заповедь "Все животные равны" (он написал ее чуть ниже заповеди "Животное да не пьет", но такими же крупными буквами) и велел провести во всех частях Фермы выборы в Животные Советы. В основном в Живсоветы были избраны молодые свиньи, гуси и овцы. Председателем главного Живсовета Мишка назначил самого себя, во главе почти всех других Живсоветов также встали кабаны из тех, кто помоложе. Так как за членство в Живсоветах полагалось увеличенная кормовая пайка, а работать живсоветчиков никто не заставлял, то большинству животным это очень нравилось. Все было бы хорошо, если бы не всеобщее недовольство Мишкой из-за строгого насаждения заповеди "Животное да не пьет". На поиски исчезнувших куда-то виски и пива животные тратили почти все свое время и почти не работали. Из-за этого пришлось сильно уменьшить кормовые пайки, что, конечно усилило недовольство. Возглавил недовольных бывший член Свинского Бюро кабан Борька.
Кабан Борька сначала поддерживал все начинания кабана Мишки, но по своей натуре просто не мог исполнять заповедь "Животное да не пьет". За нетрезвое поведение свиновод Мишка выгнал его из Свинбюро. После этого кабан Борька быстро научился шипеть, гоготать, блеять и даже кое-как ходить на задних ножках. Он подружился с гусями и объявил себя отцом и защитником овец. Овцы выбрали его сразу во все Животные Советы. Многие молодые свиньи стали критиковать свиновода Мишку за плохое прямохождение и объявили себя сторонниками платформы кабана Борьки.
Чтобы отличаться от других кабанов и быть ближе к другим животным, свиновод Мишка велел именовать себя животноводом. То же самое сделал и кабан Борька. Так как бывший кабан Борька не был за это наказан, многие другие кабаны тоже объявили себя животноводами.
Еще при Наполеоне для расплодившихся свиней были выстроены малые свинарники в разных концах фермы, а проживавшим в них свиньям были отданы под надзор окрестные огороды и пастбища - вместе с овцами, козами, коровами, курами и другими животными. Отношения между некоторыми кабанами всегда были не слишком хорошими, но псы не позволяли им затевать публичные драки. Теперь же два хряка, подравшись из-за спорного огорода, стали ежедневно подрывать друг другу стенки свинарников. Они науськивали друг на друга гусей, создали себе партии сторонников среди овец и, наконец, стали посылать на пастбища и курятники друг друга своры псов и ручных крыс. Псы и крысы досмерти покусали многих кур и овец.
Подученные гусями из-за Изгороди, три небольших свинарника, построенных у самых ворот Фермы, вообще заявили, что они вместе с прилегающими огородами и курятниками переходят в человечество. Некоторые овцы пытались против этого блеять, за что перешедшие в человечество и вставшие на ноги бывшие кабаны объявили их грязными свиньями.
Поддавшись гусиному шипенью из-под Изгороди, Живсоветы тоже стали поговаривать о переходе в человечество и открыто игнорировать и Свинбюро и животновода Мишку. Все свиньи Фермы поделились на две партии: "кабаны прямоходящие" и "кабаны четвероногие" и перессорились. Животновод Мишка не знал, что с ними делать и, в целях примирения, сам то вставал на четыре ноги, то опять демонстративно разгуливал по Ферме на двух.
Некоторые особо умные гуси придумали теорию "просвещенного скотоводства". Согласно этой теории, успешный переход в человечество должен возглавить какой-нибудь бывший кабан - авторитетный, высокого происхождения и хорошо образованный. Этот бывший кабан должен распустить все Животные Советы, взять всю полноту власти в свои руки и насильственно ввести прямохождение. Потом все привыкнут и тогда можно будет устроить выборы, как у людей. Все это они называли "авторитетной гуманизацией". Некоторые гуси считали, что просвещенным скотоводом ("авторитетным гуманизатором") должен стать бывший кабан Мишка, другие - что бывший кабан Борька, а третьи - что кто-нибудь из псов.
Политическое брожение проникло и в ряды псов. Возникло движение псов-реставраторов, выдвинувших идею восстановления исторической преемственности путем назначения животноводом вместо Мишки кого-нибудь из потомков хряка Наполеона. От движения псов-реставраторов вскоре откололась партия псов-младорестараторов, которая выступила за возвращение к власти свиноводческой династии фермера Джонса. Дальних родственников Джонса из-за Изгороди псы-младореставраторы не признавали, и утверждали, что прямых потомков фермера следует искать на ферме - среди псов и кабанов старинных пород. Среди псов-младореставраторов получила широкое распространение теория, сформулированная маленьким толстым бульдогом Димсоном. Согласно бульдогу Димсону, в уменьшении кормовой пайки на Ферме виноваты овцы каракульской породы. При фермере Джонсе их численность регулировалась естественным образом (из шкур ягнят этой породы делались шапки на продажу), а после Джонса эти овцы расплодились и, по мнению бульдога Димсона, объедали всех остальных животных.
Всего этого идейного разброда уже никак не могли вынести старые кабаны из Свинского Бюро. Они создали Чрезвычайный Свинский Комитет (ЧСК), в состав которого вошло несколько самых мудрых кабанов, а также пара самых старых псов. ЧСК объявил кабана Мишку недееспособным по болезни. ЧСК запретил шипеть и гоготать и намекнул, что собирается запретить и прямохождение - как источник всех беспорядков и разогнать все Живсоветы, особенно те, которые норовят перейти в человечество. Больше всех этого испугались гуси, но и молодым кабанам планы старых не понравились.
Бывший кабан Борька возглавил борьбу гусей против Чрезвычайного Свинкома. Тут-то и выяснился тщательно скрываемый факт, что у старых псов давно повыпадали зубы и кусаться они не могут. Молодые же псы, как оказалось, сами непрочь позаседать в Живсоветах, получать повышенные пайки, и даже готовы ради этого шипеть, гоготать и ходить перед животноводом Борькой на задних лапах. В борьбе против Чрезвычайного свинкома особенно отличился пес Решка, геройски воевавший некогда в поместье "Южное", а также злобный и горластый черный гусь Хасан.
После поражения Чрезвычайного Свинкома, бывший кабан Борька и гусь Хасан не стали восстанавливать власть животновода Мишки. Было объявлено, что Чрезвычайный Свинком действовал с согласия кабана Мишки, и что теория "свинства с человеческим лицом", которую отстаивал Мишка, придумана только ради восстановления тирании "кабанов четвероногих". Чтобы другие кабаны и Живсоветы не спорили, всю Ферму разделили между кабанами-животноводами на 15 кусков - считая те три куска, которые уже давно объявили себя частью человечества.
Животновод Борька подтвердил и велел записать на стене амбара всеобщее право животных хрюкать, гоготать, шипеть, а также произносить все прочие звуки. Партия "кабаны четвероногие" подверглась временному запрету. Поросята из партии "кабаны прямоходящие" даже выдвинули требование вообще запретить всем животным ходить на четвереньках.
Одержав победу, житвотновод Борька почил на лаврах. Он отдыхал на завалинке перед усадьбой, пил виски и кормил с рук старенького, но прожорливого ворона Моисея. Ворон Моисей по-прежнему любил расказывать животным сказки о Леденцовых Горах, в которые попадают животные после смерти. Ворон считался верным сторонником кабана Борьки, но когда Борька засыпал, ворон улетал покормиться и к другим кабанам (особенно его привечал начальник большого гумна хряк Лужок), а потом летел в гости к псу Решке.
Управлять фермой животновод Борька поручил своему новому советнику гусю Гургулису. Гусь Гургулис познакомил Борьку с целой стаей молодых и очень умных гусей. Самыми умными были двое - гусь Гар-Гар и гусь Ругайс. Гусь Гар-Гар объяснил Борьке, что вековая мечта животных - поголовная гуманизация осуществляется просто. Для этого нужно только убедить свиней встать на задние ножки, а за ними и остальные животные сделают то же самое. Чтобы свиньи не упрямились, нужно дать свиньям право свободного кормления - то есть право съедать все, что им попадется на глаза и понравится. А чтобы другие животные не возмущались, им тоже нужно дать права, такие же, как у людей на соседних фермах: каждому псу - право на собственную конуру, цепь и большую железную миску, каждому гусю - право гоготать везде и сколько угодно, каждой лошади - право на собственное седло, каждой овце - право на свои ножницы для стрижки овец и т.д. Каждому животному будет выдано свидетельство о том, что у него есть это право. Гусь Ругайс предложил, чтобы такими свидетельствами стали кленовые листики с написанными на них какими-нибудь хорошими словами. Кроме того, эти кленовые листики можно будет временно использовать вместо одежды. Как известно, двуногие тоже не сразу стали носить штаны и фраки - начинали они с фиговых листиков.
Свиньи высоко оценили право свободного кормления и пользовались им охотно. Кабан Черномор, в обязанности которого со времен кабана Брешки входила чистка мазутной трубы, взял себе право свободного кормления на трубу. Кабан Лужок выпросил у свиновода Борьки право свободного кормления на большом гумне и стал разводить там домашних крыс. Всем остальным животным гусь Ругайс выдал кленовые листики, на которых было написано: "Четыре хорошо, а две лучше. Животновод Борька". Листики очень понравилась овцам: они старались с ними е расставаться и часто всем стадом блеяли написанные на них слова.
Гусь Хасан и пес Решка получили право на свободное кормление в повышенном - за заслуги - размере, но все равно остались недовольными. Гусь Хасан провел в Животном Совете постановление о том, что на кленовых листиках должны быть написаны другие слова, например: "Четыре ноги - две", а главное, что руководить раздачей листиков должны не самозванцы Ругайс и Гар-Гар, а Животный Совет во главе с гусем Хасаном. Пес Решка поддержал гуся Хасана, а гусь Гургулис обвинил сначала Хасана и Решку, а потом и весь Животный Совет в откровенном свинстве.
Животновод Борька поначалу не обращал никакого внимания на перебранку гусей и мирно пил свой виски. Потом, раздраженный постоянным шумом, он прогнал гуся Гар-Гара и назначил на его место кабана Черномора, с которым гусь Хасан обещал жить в мире. Но гусь Хасан не сдержал обещания и по-прежнему шумел каждый день, настраивая Живсовет против Борьки. В конце концов это так надоело животноводу Борьке, что он велел псам разогнать Животный Совет. В процессе разгона псы покусали несколько сот овец - приверженцев гуся Хасана или просто любопытных, а заодно также пару особо надоедливых гусей - верных сторонников свиновода Борьки (будто бы по ошибке). Гуся Хасана и пса Решку, которые подняли страшный шум, свиновод Борька объявил свиньями и закоренелыми врагами человечности. Некоторое время их даже подержали в назидание в холодном подвале.
Чтобы навести страх на недовольных, начальник большого гумна кабан Лужок велел псам выгнать из гумна и его окрестностей всех черных гусей. Псы по обыкновению перестарались: перекусали и разогнали не только черных гусей, но заодно также черных уток, петухов и грачей. Но зато порядок и тишина были восстановлены. Животные с удивлением обратили внимание на то, что в разгоне Живсовета и наведении порядка на большом гумне вместе с псами и гусями участвовали какие-то крупные крысы, каких раньше никто нигде не видывал. Кабан Лужок разъяснял для любопытных, что это прямоходящие крысы-мутанты, вступившие на путь очеловечивания.
Петух Шах написал для животновода Борьки новые законы, согласно которым Животные Советы были отменены, а вместо них были созданы Шиповники. Единственной обязанностью избранных в Шиповники животных было развивать прямохождение, а единственным правом - право шипеть. К удивлению и сожалению петуха Шаха и гуся Гургулиса, настоящих гусей и кабанов прямоходящих в главный Шиповник Фермы было избрано очень мало. К тому же гуси сразу же поделились на "гусей-оптимистов" (их возглавил гусь Гар-Гар) и "гусей-пессимистов" (избравших своим вождем некоего гуся Григория). Гуси-оптимисты громко гоготали, что "свиновод Борька - всегда прав", а "гуси-пессимисты" шипели, что "свиновод Борька - пьяная свинья".
Больше всех мест в главном Шиповнике получила партия "гуси-гуманисты". На самом деле это были какие-то странные мелкие свиньи и отчасти даже псы, которые любили ходить на голове и выдавали себя почему-то за гусей. Вождем этой фракции было двуногое существо по кличке Жмурик. Во времена кабана Брешки он, как говорят, ходил на четвереньках и прикидывался поросенком, при кабане Мишке выглядел совершенно как утка и примазывался к гусям. Теперь же он возглавил худопородных поросят и собачек и говорил, что самый скорый путь в человечество - это избрать его животноводом, а еще лучше - авторитетным гуманизатором. На вопрос о том, кто же он сам и откуда взялся, гусь-гуманист Жмурик намекал, что он прямой потомок юриста Вимпера от его брака с овцой местной породы.
Кроме сторонников гуся-гуманиста Жмурика животные понавыбирали в Шиповник большое количество неуклюжих свиней из восстановленной партии "кабанов четвероногих". Большинство из них совсем не умели ходить на задних ножках и, нарушая все приличия, даже с трибуны шипели стоя на четвереньках. Кленовые листики они осудили с самого начала и не носили их, утверждая, что "животные должны блюсти свою наготу". Кабаны четвероногие добыли где-то полный первоначальный текст Семи заповедей и носились с ними как с писаной торбой. Некоторые из кабанов четвероногих правда, говорили, что одна или две заповеди все-таки устарели и их следует отменить. "Например, можно отменить заповедь "Животное, да не пьет",- говорил они и призывно заглядывали в глаза животновода Борьки.
Гуси-гуманисты и кабаны четвероногие часто шипели друг на друга, но завидев гуся Гар-Гара или гуся Ругайса, объединялись и начинали хрюкать на них, а то и гавкать.
В Шиповник было избрано неколько кабанов двуногих, два десятка овец, пяток мелких псов-рестараторов, несколько кур, пара кошек и десяток ручных крыс. Интересно, что крысы не стали создавать собственную фракцию, а распределились между уже существующими. Во фракции гусей-гуманистов крысы гоготали и ходили на голове, во фракции кабанов четвероногих резво бегали на четырех лапах, а в компании гусей-оптимистов чинно вышагивали на хвосте и говорили умные слова про успехи очеловечивания.
В Шиповник попало также изрядное количество толстых породистых свиней, составивших фракцию "кабаны благоразумные". Дома они предпочитали ходить на четырех ногах, но в Шиповнике и других общественных местах - передвигалиь на двух. Они говорили, что в целом поддерживают программу очеловечивания свиновода Борьки, но с гусями-оптимистами не смешивались. Особую любовь некоторые из них выказывали кабану Лужку, а некоторые - кабану Черномору. Оба они были мало способны по возрасту и привычкам к прямохождению и открыто заявляли, что главное - это огороды возделывать по-человечески, а прямохождение - дело пустое. "Может статься, что и само Человечество, посмотрев на успехи нашей Фермы, захочет встать на четвереньки", - говорили они.
Кабаны благоразумные вновь возродили теорию просвещенного скотоводства. Они провели широкий опрос всех животных фермы и по результатам этого опроса пожизненным просвещенным скотововодом был назначен бывший кабан Борька.
...Тем временем положение на Ферме становилось все хуже и хуже. Свиньи росли и плодились с невероятной скоростью и им уже не хватало старых свинарников, поделенных между их родителями гусем Рубайсом. Плодовитость овец наоборот упала. К тому же стригли они сами себя плохо. Любимый пес скотовода Борьки волкодав Коржик от скуки то лаял на кабана Черномора, то гонял по гумну Лужка, то грозился устроить охоту на гусей. Гуси волновались, писали свиноводу Борьке доносы на волкодава Коржика, обвиняя его в тайном свинстве. Они шелестели и потрясали законами, которые написал когда-то петух Шах, но в законах петуха Шаха ничего не говорилось о том, что волкодав Коржик не может, если захочет, поохотиться на гусей.
Просвещенный скотовод Борька перестал передвигаться на задних ножках, да, собственно, вообще перестал передвигаться. Он стоял на четвереньках и лакал свой виски, не обращая никакого внимания на раздраженное шипение гусей в Шиповнике, вопли гуманиста Жмурика и голодное блеянье овец на вытоптанных пастбищах.
Мазутная труба засорилась и некому было ее подремонтировать. Лошади все как один стремились быть избранными на обильные корма в Шиповник и не работали. Псы рвались туда же и совершенно перестали гонять диких крыс. Крысы грызли все подряд - зерно, корнеплоды, засоренную трубу, солому и друг друга. Они объединялись в большие стаи и этими стаями нападали на других животных. Пока они грызли главным образом овец и кур, на это никто не обращал внимание. Но однажды они в течение недели насмерть загрызли и объели несколько свиней - и ладно бы из захудалых, но нет - породистых крупных кабанов, и даже одного, недавно избранного в Шиповник. Псы-волкодавы, правда, говорили, что кабан из Шиповника был вовсе не кабан, а вступившая во фракцию двуногих кабанов большая крыса, чем-то насолившая другим крысам, но это не всех успокоило. Было замечено, что в некоторых крысиных стаях встречаются какие-то очень крупные особи - то ли это были гигантские крысы-мутанты, то ли примкнувшие к крысам одичавшие псы...
* * *
Прошло еще несколько лет. Просвещенный скотовод Борька совсем спился и помер, встав перед смертью на четвереньки и запретив шипение и гоготание. Накануне он написал завещание, в котором было названо имя его преемника на посту просвещенного скотовода. Завещание это, как говорили псы-волкодавы, Борька написал такой куриной лапой, что имя никак было невозможно прочесть. Гуманист Жмурик (как раз только что объявивший себя прямым потомком фермера Джонса) утверждал, что в завещании написано его имя и требовал графологической экспертизы. Кабаны благоразумные (при поддержке умеренного крыла партии кабанов четвероногих) настаивали на том, что в завещании назван хряк Черномор. Псы-реставраторы лаяли на всю ферму, что просвещенным скотоводом недостоин быть никто, кроме пса Решки, и грозились перекусать всех несогласных. Овцы, куры и гуси опасались, что перекусают прежде всего их и были согласны на все.
В конце концов волкодавы согнали всех претендентов на конференцию под председательством ворона Моисея, на которой совместными усилиями текст завещания был расшифрован.
Завещание бывшего кабана Борьки фактически было развернутой программой дальнейшей гуманизации Фермы. Всем кабанам покойный Борька предписывал выдать субсидии на ремонт свинарников и решительную борьбу с дикими крысами, овцам - провести рекультивацию пастбищ, псам - дать право кусать нарушителей общественного порядка, гусям - обещать повышенное прямохождение, ворону Моисею - поставить большой позолоченный шест в центре фермы и ежедневное корыто с вымоченными в пиве хлебными корками. Гуманиста фермера Жмурика покойный Борька рекомендовал назначить послом на ферме Пилькингтона. "Осуществить все эти необходимые меры гуманизации, - говорилось в завещании, - способно только очень благородное и мудрое животное. Таковым существом в полной мере является двуногое животное Пахан, вложивший видный вклад в разработку теории авторитетной гуманизации. Следовательно Пахан и должен принять на себя нелегкие обязанности просвещенного скотовода".
"Кто же он такой, аторитетный гуманизатор Пахан - пес или хряк?" - недоумевали животные. Ведомые любопытством, они все поголовно собрались на гумне, где должна была проходить инаугурация нового просвещенного скотовода. Пахан, сопровождаемый кабанами и псами, торжественно взобрался на помост, встал там на задние лапы и оскалился. По блеску и форме его металлических клыков все без слов поняли, что гуманизатор Пахан - не пес и не хряк, а гигантская дикая крыса-мутант.
