В УСЛОВИЯХ ЦЕНТРОСТРЕМИТЕЛЬНОЙ ДИНАМИКИ ПОЛИТИЧЕСКОГО СПЕКТРА
Мы продолжаем публикацию отрывков из большой статьи Сергея МИТРОХИНА о политическом спектре России. На наш взгляд, коррективы, которые можно было бы внести на основе последних событий, не так значительны.
Еще совсем недавно (год-полтора назад) отчетливым критерием принадлежности к консервативному лагерю был бескомпромиссный антилиберализм, продиктованный коллективистскими ценностями в их классовой либо национальной редакциях. Именно антилиберализм - в форме ли ортодоксального коммунизма, национал-большевизма или "чистого" национал-патриотизма был главным источником консервативности как воли к сохранению существующих государственных институтов. К концу 1989 года все эти три направления были ясно и исчерпывающе представлены объединениями типа "Единство", "Объединенный фронт трудящихся", "Отечество", а также разнообразными метастазами общества "Память".
Однако события 1990 г. внесли существенную коррекцию в идеологическое обоснование консервативного выбора. Все перечисленные редакции антилиберализма сохранили свою актуальность и - с некоторыми изменениями - организационное оформление. Более того: продолжалась их неизбежная радикализация, росла агрессивность. Но с некоторого момента они перестали исчерпывать собой политическую гамму консерватизма, превратившись скорее в один из ее фрагментов. Разрастанием этой гаммы консерватизм обязан появлению еще одного своего источника, который, как это ни странно, можно назвать либеральным.
Во-первых, объявление большинством республик национальных суверенитетов дало консерваторам шанс использовать в своих политических целях проблему национальных меньшинств, а шире - прав человека в этих республиках. Такая постановка вопроса была тем убедительнее, что нарушения прав в этих республиках получали - не без содействия центральных средств информации - широкую огласку. Есть основания предположить, что вместе с проблематикой прав человека категория личности проникла не только в риторику, но и в мировоззрение некоторых консервативно настроенных политиков.
Во-вторых, на фоне продолжающегося углубления экономического кризиса отчетливо выявились два его дополнительных катализатора: забастовки и вызванный усиленной "суверенизацией" на всех уровнях распад хозяйственных связей. В этих условиях консервативные требования сохранения СССР и усиления центральной власти стали рассматриваться рядом политиков в качестве гаранта развития рыночных отношений.
Подобный набор общих установок встречается и у конструктивно-демократического блока "Народное согласие". Действительно, можно указать на определенные "центростремительные" тенденции в политическом спектре современной России. Генезис НОВОГО ЦЕНТРА (взамен отживающего свой век горбачевского) протекает в ходе своеобразного "обмена" ценностями: часть консерваторов заимствуют идеи прав человека и свободной экономики, часть демократов перенимает пафос сохранения Союза и сильных центральных структур. Не случайно в проектах деклараций "Народного согласия" и главной консервативной силы - группы "Союз" содержится одинаковое заявление о выборе концепции "третьего пути" как альтернативы крайностям слева и справа. (Вообще, в среде демократов последнее время усиливается мода на самоидентификацию с "консерватизмом" и "правыми" в новооткрываемом западном значении этих слов. Данные термины - также не без ссылки на западный опыт - подвергаются реабилитации и в стане ортодоксов). В свете такого сопоставления можно даже рассматривать общую для обоих лагерей ненависть к Горбачеву как симптом "восстания" нового, нарождающегося Центра против старого и отмирающего.
Однако сегодня можно фиксировать только начальную стадию такого генезиса. В интерпретации самого понятия "центр", а также "крайности" существуют глубокие и подчас иррациональные расхождения (см. ниже главу о группе "Союз"). Тем более неясно, как скоро эта тенденция получит организационное оформление и получит ли вообще. Пропасть между "правыми демократами" и "либеральными консерваторами" лежит не только в идеологическом измерении, но также в сфере символов и симпатий.
"Консерваторов от либерализма" характеризует повышенная терпимость к коммунистической ортодоксии в лице ее символов, патриархов и ныне живущих носителей - от активистов ортодоксальных организаций (включая аппарат КПСС) до руководства государственных институтов (армии, КГБ, МВД), а также резкая антипатия к Б.Ельцину и прочим демократическим лидерам (равно как и к ДР в целом). Об отвращении же демократов к реалиям и персоналиям коммунизма можно было бы и не напоминать. В то же время идентичные программные пункты акцентированы слишком различно, чтобы быть точками совпадения. К правам человека они подходят со слишком неприятных друг для друга сторон: консерваторы - с точки зрения их ущемления новыми режимами суверенных республик, демократы - с позиций уличения в беззакониях союзного правительства. Не намечается глубокого консенсуса и по вопросу о рынке: для первых он - понятие обусловленное и производное, для вторых - безусловное и фундаментальное.
Как видим, родовые связи, соединяющие старых консерваторов с новыми, пока что намного сильнее новоявленных совпадений с эволюционирующими демократами.
Перечислим еще раз эти отчетливые родовые признаки: единство империи в ее настоящих границах, лояльность к коммунизму и КПСС, оппозиция к демократическим лидерам и структурам, ставка на репрессивные институты - КГБ, МВД и особенно армию, причем вкупе с ее нынешним генералитетом (отвергаемым демократами). К числу общих признаков, отличающих современного консерватора, следует, несомненно, добавить негативное отношение к внешнеполитическому курсу Горбачева-Шеварднадзе - главным образом за их содействие крушению советского империализма в Восточной Европе.
Новая консервативная составляющая, опирающаяся на идеи прав человека и дозированного рынка, но лояльная и ко всему тому, что исключает эти идеи, в настоящее время оказывает весьма существенное воздействие на оформление всего охранительного лагеря. Впрочем, воздействие это весьма специфично. Прежде всего: речь идет не об организационном оформлении. Если структура демократического лагеря тяготеет к централизованной форме, характерной для организации, то интеграция консервативных сил до сих пор складывалась на основе иного типа сцепления. Его можно условно назвать ассоциативным. Он подразумевает состояние, при котором различные группы не вступают в договорно обусловленное объединение, а стихийно пересекаются друг с другом посредством двойного (тройного, четверного и т.д.) членства, либо совместных участков деятельности, либо просто взаимных симпатий. При этом не исключено, что партии и группировки, отделенные друг от друга несколькими опосредующими звеньями, могут не только придерживаться диаметрально противоположных идеологий, но и испытывать взаимную вражду.
Депутатская группа "СОЮЗ"
Это объединение первоначально возникло как депутатская фракция на съезде народных депутатов СССР в феврале 1990 года. Учредительный съезд Всесоюзного объединения народных депутатов "Союз" прошел 1-2 декабря 199О года. На IV Съезде народных депутатов СССР в группе уже состоял 561 человек. Общая численность "Союза" в несколько раз выше, так как охватывает еще и депутатов других уровней. В парламенте РСФСР к позициям "Союза" близки фракции "Россия" и "Коммунисты России".
Инициаторами создания "Союза" были представители оппозиционных национальных меньшинств Латвии (полковник Виктор Алкснис), Эстонии (Евгений Коган), Молдовы (Юрий Блохин) и их сподвижники из других республик. На первых порах смыслом существования "Союза" была напряженная борьба с сепаратистскими устремлениями прибалтийских республик и поддерживающей их Межрегиональной депутатской группой. Не найдя сочувствия к своим чаяниям у демократов, активисты "Союза" пошли на быстрое сближение с коммунистами-консерваторами и функционерами военного и полицейского аппаратов. Постепенно их мировоззрение вышло далеко за рамки узких целей борьбы с сепаратизмом.
Разумеется, "Союз" вмещает в себя представителей самых разных идеологических позиций - в том числе и ортодоксальных коммунистов (таких, например, как Егор Лигачев). Однако отнюдь не тривиальным ортодоксам "Союз" обязан своей (еще далеко не раскрытой) политической энергией и маневренностью. По-видимому, здесь мы имеем дело с таким консервативным объединением, в котором вышеуказанная "новая составляющая", не будучи даже представлена большинством его членов, но не имея и равнозначной творческой альтернативы, оказывает решающее воздействие на его политику.
В новейших проектах программных документов объединения "Союз" предлагается "отвести на второй план споры о социалистическом выборе". "Третий путь" предполагает заимствование "всего ценного из опыта мировой цивилизации и международной социал-демократии".
Основную цель и функцию объединения авторы проекта видят в предотвращении гражданской войны - заметим мимоходом, что этот "пожарный" мотив присутствует и у "право-центристов" из демократического лагеря. Однако методы, предусматриваемые "Союзом", более радикальны или, по крайней мере, менее завуалированы. Фактически он заявляет о себе как о партии чрезвычайного положения. И здесь прирожденная любому консерватизму ставка на репрессивные институты дает о себе знать сильнее всего. Ясно, что реализовать идею чрезвычайного положения можно лишь при активном участии армии, КГБ и милиции.
Упоминание о коалиционном правительстве является здесь мнимой уступкой демократам, пустившим в ход это словосочетание. На самом деле в это правительство должны войти "те силы, которые осознают, что предотвращение катастрофы возможно только в условиях существования Союза". В то же время нельзя не заметить, что единство Союза выступает здесь не как абсолютная самодовлеющая ценность - святыня ортодоксии старого образца, но скорее как трезвое прагматическое условие, жестко привязанное к императиву "защиты прав и свобод граждан". При этом в качестве базовых ориентиров упоминаются Всеобщая декларация прав человека и Конституция СССР.
Экономическая часть программы предоставляет равные права всем формам собственности, но частную допускает лишь "в сфере малой индустрии, торговли и услуг".
Если мы прибавим к этому выборочному перечню пункт о "развитии общероссийского патриотизма", то мы поймем, что авторы программы пытаются по мере сил протянуть руку всем основным течениям консервативного лагеря. Не закрывая, впрочем, подступов и для умеренных демократов. Подобная открытость представляется весьма нелишней ввиду стремления "Союза" расширить свои ряды за счет избирателей.
В апреле 1991 г. было объявлено о преобразовании Всесоюзного добровольного объединения депутатов всех уровней "Союз" во Всесоюзное движение "Союз" - весьма немаловажное событие с точки зрения становления партийной системы.
Процесс медленного, но мощного вызревания крупной консервативной партии очевиден. Прямо говорится о стремлении "развернуть широкую подготовку к новой избирательной кампании", продвигая в Советы всех уровней членов и сторонников Движения "Союз". В преддверии партийной деятельности активисты "Союза" не ограничивают себя в методах массовой мобилизации. Наряду с объявлением о планах преобразования в парламентскую партию Движение предполагает "проводить разнообразные акции протеста ... вплоть до поддержки и организации политических забастовок и других форм массового гражданского неповиновения".
Если хотя бы часть этих замыслов осуществится, мы будем иметь первый случай, когда образование партии пошло по пути, воспроизводящему генезис "кокусов" (массовых партий) в странах классической демократии. Действительно, феномен "перешагивания" фракцией парламентских границ в борьбе за голоса избирателей еще не встречался в России. Теоретически не исключена возможность превращения "Союза" в равновеликий противовес структуре, подобной "Демократической России", что было бы равнозначно созданию предпосылок для двухпартийной системы.
