Александр Зорин – христианский поэт, автор четырех сборников стихов, мало известен широкому кругу читателей, но хорошо известен московским любителям поэзии. Наиболее представительная подборка стихотворений А.Зорина была опубликована в неофициальном журнале «Выбор».
С Александром Зориным беседует АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ.
– Саша, ты пишешь стихи много лет. Как начиналась твоя «литературная карьера»?
– Мне все время приходилось зарабатывать деньги чем-то другим – не литературой. У меня очень толстая трудовая книжка с бесчисленным количеством вкладышей. Был плотником. Кроме ручного труда, мне приходилось много переводить. Переводил эстонцев и латышей.
В Литературном институте я учился заочно. Но учеба это была смехотворная – требований никаких . То, что я собрал сам – это и легло в фундамент моих знаний. Я поступал в Литературный институт сразу после школы, но меня туда не приняли, я не прошел творческий конкурс. Мне было мало лет.
Эта крокодилья политика пошла от Максима Горького: человек может писать только тогда, когда он узнал жизнь, хотя я думаю, что каждый советский человек жизнь знает с пеленок, когда он произнес первое слово.
– Много лет тебя не печатали, или же печатали совсем не то... Какова ситуация сейчас?
– Да, пресс цензуры явно ослаб. Автор уже может как -то влиять на состав книги. Но стали свободнее себя чувствовать и редакторы.
Редактор диктует свои вкусы, у него свои представления о конъюнктуре. И издательство имеет лицо, причем лицо это имеет портретное сходство с главным начальником.
Если в корне изменится наша экономика, это повлияет и на издательское дело. Пока же все очень двусмысленно развивается, если не сказать – безнадежно. И эта двусмысленность может, боюсь, вызвать обратную реакцию. Плотину надо строить всерьез. Если реку не перекрыть основательно, она будет бесконечно сносить тот материал, который идет на плотину.
– А как ты относишься к идее создания альтернативного Союза писателей?
– Я член «Апреля», но не принимаю в нем активного участия. С писательской средой я связан меньше, чем с религиозной. Я считаю, что объединять должны не профессиональные интересы, они, на мой взгляд, как правило, разъединяют. Тем более в нашем обществе, которое распалось на атомы, объединить может идея не профессиональная, а содержательная. Только религиозная.
Люди, христиане, начинают понимать, что Церковь – это община, это взаимодействие друг с другом, помощь друг другу. Они обретают новые формы. Внеприходская общинная жизнь сейчас начинает пускать мощные корни. Возникает множество общин, приходов. Достаточно хорошо известен один из них – приход о.Александра Меня в Новой деревне. На базе этого прихода очень много делается.
Мне кажется, что такая внеприходская церковная жизнь – это платформа будущей Церкви, которая не умерла и умереть не может, но обретает новые формы существования и именно в них мы участвуем и пытаемся что-то делать.
Большевики поработали в Церкви, они истребили всякую попытку к активности, они поставили фильтры на всех уровнях церковной жизни, поэтому мало активных священников. Всех активных выбрасывали на периферию, в дальние приходы, где они служили двум-трем старушкам.
Сейчас для Церкви, для верующих наступил самый ответственный и самый драматический период. Почему? Потому, что есть возможность выйти на крышу и проповедовать, как говорил Господь, но ведь в том вся и беда, что бывает нечего и сказать. Вроде бы, человек верующий как-то заявляет о себе как христианин, а на самом деле сказать ему нечего. И сам он чувствует это острее, чем те, кто его слушает, поэтому он переживает колоссальное противоречие и это очень опасно и очень болезненно.
Лет десять тому назад о.Александр часто говорил в нашем кругу: «Будем благодарить Господа,что Он нам дает возможность подготовить себя к чему-то, к каким-то временам грядущим. Потому что пока мы неспособны по-настоящему работать,быть свидетелями.»
