"АНТИБРЕЖНЕВСКИЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ НАШЕГО АНДЕРГРАУНДА ЗАКОНЧЕН - НА СМЕНУ ЕМУ ИДЕТ ПЕРИОД ГЛОБАЛЬНОЙ КОНТРКУЛЬТУРЫ" - в Москве вышел первый номер журнала "Контр культ УР'а", возникшего в результате распада [см. Исправление!] редакции одного из старейших самиздатских журналов "УРЛАЙТ". Комментирует Владимир КОТОВ.
В самиздате журналы-долгожители - редкость. Но в распаде редакции "Урлайта" есть что-то, если так можно выразиться, специфически "рок-музыкальное". Так распадаются старые и возникают новые рок-группы.
"..."Урлайт" являлся неким магическим синтезом трех компонентов, насильственно закоммутированных тоталитарной эпохой... Это, условно скажем. Рок, Политический Демократизм и Контркультура" - пишут авторы в редакционной статье.
В новых условиях Рок (почти весь) превратился в "попс". "Идеалы бескомпромиссности, любви и искренности стали разменной монетой нарождающегося советского шоу-бизнеса".
Рок "опопсел". "Политическим демократизмом" будет заниматься, надо понимать, Илья Смирнов (редактор "Урлайта"), остается третий джинн на дне бутылки - "контркультура".
Большая часть материалов журнала посвящена року - но не как музыкальной форме, успешно перевариваемой нынешней массовой культурой, а как духу, "Голосу Великой Свободы", сохранившемуся в подлинном роке, который в своих формах столь раэнороден, что строго говоря, общим термином "рок" называться может лишь с большой долей условности. С одной стороны, грань между рок-группами и ВИА стала совершенно неразличимой, с другой - что общего между, скажем, Ником Рок-н-роллом и Башлачевьм?
С одной стороны, "рок-н-ролл -это тотальный миф. Это форма, которую можно наполнить любым содержанием. Свен Гундлах тоже имеет полное право называться роком. Но имеет право и не делать этого." (из статьи Л.Г.). С другой стороны, это содержание, дух, способны принимать разные, даже внемузыкальные формы. И С.Гурьев, я думаю, прав, когда говорит: "наш журнал - не отраженный свет рока, а форма рока", и в этом существеннее отличие "Контр Культ УР'ы" от других, претендующих на "контркультурность" музыкальных журналов.
Интересен в этом отношении приведенный в номере "лозунг" Егора Летова: "Одиночки опаснее для социума, чем целое движение", - парадоксальная истина лежит все же где-то посередине, то есть подлинный рок, рок как символ и голос контркультуры, сегодня - "движение одиночек".
Журнал ищет особую, свою форму взгляда, находя ее в "спонтанной эссеистике" (и хотя в этом случае ссылается на таких корифеев контр-культуры Запада, как Сюзан Зонтаг, все же, мне думается, жанр этот не импортирован - он естественно вырастает из давно сформировавшегося языка отечественной субкультуры).
Уныло серьезной, зацикленной на цели изложения официозной журналистике игривая спонтанная журналистика противопоставила мир полубессмысленных вербальных замков, потоки субъективистского словесного поноса и общий отъявленный экстремизм - по поводу и без повода. Так в андерграундной журналистике развивался "немыслимый для официоза разгул стилистической импровизации и свободы" (С.Гурьев).
Хотя политический самиздат и опережает в словесной революции "левый официоз", все же политический самиздат, вышедший из оппозиционной субкультуры времен "застоя", говорит - увы! - за редким исключением, языком официоза и тем самым уже ощутимо вторичен по отношению к государственной прессе. "Контр Культ УР'а" изначально говорит своим языком, в котором элементы сленга и мата отнюдь не средство эпатажа, а просто следствие существования вне-цензурного мира, говорение со своего места. Этому языку карнавальной свободы свойственно органическое соединение разных стилей, привычное обыгрывание словесных штампов культуры в пародийном соседстве с тусовочной вольностью. "Методология критики... является одним из краеугольных камней...", "крупный андерграундный мыслитель...", "в виде шалавой рукописи..." - это все из предисловия к статье В.Развалова, или вот из предисловия к Свену Гумдлаху: "Поэма "Волны Неглинки" относится к периоду наивысшего творческого подъема Г." - и т.п.
В таком использовании фразеологизмов нет ничего нарочитого, это естественная жизнь в неестественно поляризованной языковой стихии, здоровая рефлексия, без которой неофициальный журнализм был бы просто анекдотичным эпизодом смутного времени.
Мы считаем, что существуем в непересекающихся с совком плоскостях и, естественно, у нас нет нужды конкурировать с его продукцией в лице всяких "Новых миров", до которых мы якобы доросли. Вo-первых, не доросли, а во-вторых, и слава Богу".
"Контр КУЛЬТ УР'а" по уровню оформления это, вероятно, лучший журнал в нашем самиздате, И лишь отчасти это можно объяснить благодатной для фотожурналиста рок-тематикой, мастерством фотографов (М.Грушин, А.Василенко, Л.Кудрявцев, А.Волков, А.Куров, А.Шульгин и др.) и великолепной графикой (НИНА), - сам макет журнала, композиция каждой страницы - произведение искусства. Принцип "спонтанной эссеистики", блуждающей свободно вокруг предмета, делающей журнал живой энциклопедией стилей и судеб, отнюдь не наносит ущерба информативности текстов. Статья и интервью -грань между этими жанрами здесь почти исчезает. Праздничная энергия журнала не диссонирует с трагедией "движения одиночек", камикадзе рок-н-ролла, - напротив, она спасает память об ушедших и боль еще живых от пошлости плаксивого протеста "...любителям красивых слое я предлагаю несколько видоизменить старый лозунг "рок-н-ролл мертв". Новый будет таким - "рок-н-ролл - это смерть" - пишет Л.Г. в открывающей журнал подборке "Памяти Дмитрия Селиванова". В спокойной задумчивости Л.Г. больше достоинства и уважения к смерти, чем в обычных некрологах. С тем же спокойным достоинством рассказывает о своей судьбе Ник. Рок-н-ролл ("Дело N 666. Угон космического корабля"). События, происходившие вокруг него в Новосибирске во времена уже "зрелой перестройки" 1987-88 гг., по сути не отличается от ужасов прежних времен, но это не политическая публицистика, это просто жизнь. В достоинстве, с которым рассказывает автор свою историю, есть что-то большее, чем политический протест.
В любом другом контексте соседство "Высокого эроса" группы "Оберманекен" ("Трах в Колизее") или "академического" исследования на близкую тему Сергеева и Силина, "буферников" "между женщинами и поисками ими мужа" ("Единая теория спортивно-оздоровительного клея") с единственным интервью Дмитрия Селиванова, покончившего с собой в апреле 1988 года, выглядело бы, по меньшей мере, неудачно. Но в этом журнале все по-особому цельно. Эти цельность и естественность - той даже природы, что неизъяснимым образом объединяет в одно формально совершенно разных музыкантов, и не важно, как это одно называть - рок, или Контркультура, или каким-то новым словом. Или не называть.
"Самое лучшее, что ты можешь в рок-н-ролле - это умереть" - цитирует журнал Стинга.
Совок совком, но Моррисона и Башлачева сжег один и тот же огонь. Рок - это только слово. "Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайньм рельсам," - поет Янка.
