Эти слова, написанные на подаренном мне одним из ереванских собеседников значке, означают: "Свободу Комитету "Карабах"!" Они были как раз теми, которых и мог в первую очередь ожидать человек, приехавший из Москвы. После арестов активистов армянского национального-демократического движения в декабре-январе связной картины того, что происходит в Армении, у большинства москвичей, даже регулярно читающих "Экспресс-хронику", не было. Знали, что аресты и землетрясение привели к резкому спаду движения, хотя и не к полному его прекращению. Знали еще, что внимание всех демократических сил и в Армении, и за ее пределами приковано к судьбе арестованных членов Комитета "Карабах". А что еще?
Внешних признаков перестройки в Ереване меньше, чем в Москве. Больше лозунгов. На одной из улиц даже висят портреты членов Политбюро. Газеты куда скучнее центральных, что не удивительно, если не забывать, что в городе официально действует цензура. Не в том смысле, что в Москве, а в более непосредственном: официально было объявлено, что в первом квартале (а во втором?) текущего года все издания будут проверяться в республиканском ЦК.
Выборы в Армении проходили далеко не так, как в России. Власти не регистрировали не только повсеместно выдвигаемых членов Комитета, но и почти всех сколько-нибудь либеральных людей. Доходило до арестов организаторов предвыборных собраний, а один раз прямо на собрании арестовали выдвинутого кандидата. Движение призвало армян бойкотировать такие выборы. И действительно, по подсчетам общественных наблюдателей на участках, в Ереване голосовало от 20 до 30 процентов избирателей. Но власти не сдались и пошли на открытую фальсификацию (бюллетени кидали в урны пачками, наблюдателей выгоняли или сдавали в милицию, незаконно продлили время выборов уже после их окончания!). Сейчас та же история повторяется в тех округах, где обман удалось отчасти доказать и где назначены повторные выборы.
В Ереване сохраняется комендантский час - с часу до пяти ночи. Но войск в городе почти не видно: их большей частью вывели в начале апреля, когда начались митинги в Тбилиси. Сейчас военные патрули ходят в основном в центре и без оружия. По-прежнему тщательно охраняется только здание Оперы и площадь перед ней, где проходили ереванские митинги. Во внутреннем оцеплении стоят солдаты (часть - с саперными лопатками), во внешнем - русские милиционеры. Для москвича все это выглядит несколько пугающе, но ереванцы видели и не такое, и почти не реагируют на присутствие армии. Иное дело - в самом Арцахе. Там активно идет разоружение армян (само наличие оружия в условиях постоянной угрозы нападения не удивительно), и воспринимается это в самых мрачных тонах: в 1915, перед резней, турки тоже разоружали армянское население. Вообще, события последнего года дали обильную пищу для ассоциаций с временами геноцида.
Армяне все больше беспокоятся за само существование нации. Особенно после землетрясения. В Ленинакане многие даже не верят в его случайность. Но если истории о взрыве или искусственном толчке порождены ужасом и отчаянием, то творящиеся ныне в зоне бедствия безобразия - реальность. Восстановительные работы ведутся крайне медленно, причем организация производства и интенсивность труда приезжих строителей таковы, что все убеждены в сознательном промедлении. Оставшихся без крова армян - 600 тысяч, только 30 тысяч из них устроены, да еще 200 тысяч живут в пансионатах, откуда их к первому июня выселят. Они бы рады сами строить себе жилье, но это запрещается, и люди уезжают. Армяне уезжают, другие приезжают. В Ленинакане открыт первый в республике вытрезвитель. Самая однородная в Союзе по национальному составу республика начинает испытывать демографические трудности. Пока относительно небольшие, но зато все "достоинства" открывающейся перспективы можно увидеть на примере других республик. Впрочем, возмущение направлено не на "большого брата", а на свое родное начальство, дающего в зоне бедствия массу поводов для такого негодования. Чего стоит хотя бы райком партии, разместившийся в полутора десятках английских домиков, присланных для бездомных.
Вот в таких условиях существует сейчас движение. Существуют, сохранились все независимые издания и все объединения, возникшие в прошлом году: студенческое, экологическое, экокультурное. Не разошлись и "конституционные группы", бывшие чем-то вроде секций Комитета на местах. А еще есть "Объединение национального самоопределения", выступающее за отделение Армении от Союза. Есть "Маштоц" - движение за сохранение армянского языка и культуры. Есть Фонд милосердия, основанный Хачиком Стамболцяном и пребывающий под запретом с момента его ареста. И наконец - Совет защиты "14-ти", возникший только в марте, но уже возглавивший борьбу за освобождение находящихся под следствием в Москве лидеров Движения. Перечень не полон, и это не учитывая целого ряда возникших в последнее время небольших (московского масштаба) групп. Так что то, что сами армяне считают спадом движения, вряд ли может считаться таковым по общесоюзным масштабам.
Но дело не только в количестве серьезных объединений. Самое существенное отличие ереванского движения от московского в том, что ереванские активисты не просто знакомы друг с другом, но и осознают себя участниками единого общенационального дела. И, что может быть еще важнее, - также их воспринимает народ. В Ереване все убеждены, что существует временный, "запасной" Комитет "Карабах", созданный заблаговременно старым составом; он-то и руководит движением. И люди чувствуют, что с арестами декабря-января борьба не закончилась. Независимо от то ли существующего, то ли нет (но, похоже, действительно существующего) временного Комитета, армяне ведут себя столь дружно, как-будто они являются членами одной партии. Например, в конце апреля коллективам ряда предприятий предложили ходатайствовать об отмене комендантского часа и взамен пообещать самим поддерживать порядок ("как в Тбилиси"). Но ереванцы отказались: "Пусть те, кто вводил комендантский час, отменяют его сами". Трудовые коллективы Еревана отказались и от неформальных предложений взять на поруки сидящих под следствием комитетчиков: такой шаг означал бы, пусть косвенное, но признание их виновности.
При таком единстве народа не удивительно (хотя все равно удивительно!) и единство движения. Оно так и называется - Армянское Общенациональное Движение (АОД). Краткая история его такова. 19 августа 1988 года Комитет опубликовал проект Программы АОД. С сентября началось его широкое обсуждение и создание групп поддержки на предприятиях. Процесс шел очень быстро. Программа, родившаяся из обобщения народного волеизъявления на длившихся уже полгода митингах, не встретила серьезных возражений. 11 декабря должен был состояться учредительный съезд АОД. Но не состоялся...
Отсутствие митингов и вполне легальных политических структур предопредили децентрализованный характер развития движения в первые месяцы нового года. Возникли и продолжают образовываться новые группы и объединения, в том числе и совсем не связанные лично с кругом "старых" активистов. Но все они стремятся к объединению, то есть идет процесс воссоздания АОД. Первым открытым его шагом стало совещание активистов, составивших Инициативную группу по созыву учредительного съезда. 8 апреля ИГ (95 человек) обратились в Президиум Верховного Совета республики с требованием предоствить возможность созвать учредительный съезд и официально признать АОД. Разумеется, Президиум до сих пор не ответил. Но для возрождения АОД создание легальной ИГ само по себе означало нечто большее, чем официальное признание. (В Арцахе, где также существует нелегальный "Крунк", ситуация намного жестче, чем в "большой" Армении). Уже сейчас активистов собственно АОД - порядка тысячи. И, по оценкам моих ереванских собеседников, Движение будет восстановлено до уровня начала декабря в течении одного-двух месяцев.
Но АОД отличается от российских демократов не только, а может, и не столько масштабностью. Первое, что удивляет и заставляет пристально вглядеться, - это то, что в Армении нет крупных конкурирующих организаций. Исключением является "Объединение национального самоопределения", весь прошлый год игравшее роль радикального оппонента Комитету (и заметно выросшее на этом). Но, в сущности, их разногласия того же порядка, что между "Партией независимости" и НФ в Эстонии: Комитет считал, что думать о независимости преждевременно, что есть более актуальные задачи. Впрочем, вражды между Комитетом и "Самоопределением" так и не возникло, а после декабря началось быстрое сближение. Остальные же крупные объединения Армении, солидарные в общенациональных требованиях, занимают каждое свою "тематическую нишу".
Тем - предостаточно, хотя первое место занимают, конечно, проблемы беженцев, бездомных, восстановления севера республики. И активисты АОД непосредственно всем этим занимаются. Известно, что первых членов Комитета арестовали прямо во время организации помощи пострадавшим. Без Комитета, конечно, труднее (и его отсутствие, по общему мнению, есть одна из основных причин тех безобразий, что творятся в зоне бедствия), но, тем не менее, АОД не отказывается от конкретной работы. Там, где не удается самим, можно и оказать давление на начальство. Именно такая направленность и обеспечивает широту движения даже в отсутствие массовых митингов: дело находится для всех, а не только для интересующихся "чистой политикой".
Можно, конечно, объяснять массовую поддержку АОД национальными чувствами армян, и во многом это будет верно, но такое объяснение далеко не исчерпывающее. Начиналось Движение как чисто "карабахское". Ни о чем другом на митингах в феврале и марте прошлого года речь и не шла. Более того, тогда руководство республики было, в общем-то, солидарно с народом, хотя и побаивалось полумиллионных митингов. Зато народ не был солидарен с руководством. Степень коррумпированности аппарата, размах его произвола в Армении больше, чем в России. И что, может быть, даже важнее - откровеннее. Неудивительно поэтому, что, когда митинги стали регулярными, на них зазвучали речи уже не только о воссоединении Арцаха с Арменией, но и о многих других проблемах. Из обсуждений на летних митингах и возникло расширение программы движения: экология, защита национальной культуры, социальные проблемы, права человека. И, может быть, самое главное - борьба против мафии, опутавшей все структуры власти. Тут уже всякое взаимопонимание с высоким начальством закончилось. Началась полоса конфронтации: мафия по-прежнему творила произвол, народ создавал вокруг Комитета "конституционные группы" (контроль за соблюдением законности, помощь Комитету), родилась чисто правозащитная "Группа 55"*.
Конфронтация с властями не устраивала ту часть "официальной" интеллигенции, которая принимала участие в движении. В начале сентября при участии таких людей, как Сильва Капутикян и Зорий Балаян, был провозглашен Народный Фронт Армении. Его развитие мыслилось по аналогии с Прибалтикой, но тут начались массовые забастовки, и не одобривший их НФ с самого начала оказался в ложном положении: публично призвав прекратить забастовки, его лидеры не могли уже рассчитывать на поддержку народа. Да, собственно, и функции-то все Народного Фронта уже взяло на себя АОД, создаваемое Комитетом. Народ не принял компромисса, предложенного НФ. Но и власти с прохладцей отнеслись к Народному Фронту, отказав в его регистрации.
После сентября о конструктивном сотрудничестве в духе Эстонии не было уже и речи. Оставались только контакты ЦК и Комитета в особо острых ситуациях, и то только до переворота 24 ноября (разгон Верховного Совета республики). Армянское руководство не пользовалось не только доверием, но и минималным уважением народа. (Арутюняна называют в Ереване "тетушкой" и вешают на цековский забор мешочки с женским бельем). Что же оставалось властям, кроме репрессий или отставки?!
Радикальнее становилась во времени и позиция Комитета. Еще летом сомневавшийся, стоит ли заниматься не только Арцахом, он осенью стал центром радикальной оппозиции, причем после первых арестов стал резе и тон обвинений в адрес центрального руководства. Вера народа в Горбачева, столь характерная для весны 88-го, теперь сильно ослабла: "Если Горбачев санкционирует арест избранников народа, на кого и на что он возлагает свои надежды в перестройке?" В такой ситуации АОД, как оно сложилось к декабрю и существует сейчас, кажется не менее радикальной оппозицией, чем, скажем, НФ Латвии, и это при том, что в Программе АОД никаких радикальных политических или экономических требований нет в помине.
Программа отражает именно общенациональные цели армян. Национальный подход у АОЛ более глобален, чем у Народных Фронтов Прибалтики. И если последние обвиняют в национализме, то с еще большим основанием таие упреки можно было бы отнести к АОД. Вот только правильно ли делать такие упреки? Само слово "националист" является ругательным только в СССР, а вообще-то означает человека, озабоченного в первую очередь проблемами своей нации, ощущающего свою тесную связь с соплеменниками. В этом смысле националистами являются все армяне. Монах в Эчмиадзине сказал мне, что их Церковь - в первую очередь армянская, и лишь затем - монофизитская. Памятники в Ереване, посвященные идееологиччески окрашенным событиям, почти не несут отпечатка этого, зато они, несомненно, армянские. И все не национальное смотрится в Армении дико, как встретившийся мне пионерский парад рядом с античным храмом в Гарни. Даже республиканский флаг отличается от национального очень мало, что позволяет ему пользоваться равной популярностью.
Все - националисты. Но националисты, не агрессивные по тоношению к другим народам. Ереванцы умудряются хорошо относиться даже к солдатам, заполонившим их город: для армян солдаты, в первую очередь, - мальчики, оторванные от матери и о родной земли (зато сильно не любыт "карателей" - спецвойска МВД). Единственное исключение из удивительной армянской доброжелательности - турки и азербайджанцы. Но и здесь часто выражается не ненависть, а стремление к восстановлению справедливости: "О братстве с азербайджанцами можно будет говорить, только если они признают Сумгаит как акт геноцида".
Армения - не европейская страна. Не в том, конечно, смысле, что менее культурная, а просто - другая. Это очевидно и в повседневной жизни, и, должно быть ясно на уровне политики. Но понимают это не все. Так, прошлой осенью была предпринята попытка создать Национальный фронт с программой, похожей на прибалтийские. Но попытка эта совершенно не удалась. А успехом пользуется программа АОД, в которой, помимо цели воссоединения Арцаха, есть еще 13 пунктов "ближайших целей", из них пункт 2 говорит о демократии как о средстве достижения других целей, п.5 - о защите окружающей среды, п.9 - о пересмотре оценок армянских политических деятелей прошлого, п.12 - об обеспечении свободы Армянской Церкви, а остальные 9 находятся в области сугубо национальных проблем. Заметно важнее для армян понятия правды и справедливости, чем всякие идеологические различия.
Я готов был признать не только адекватность этой Программы народному мнению, но и вообще е правильность для Армении, но мой собеседник, один из активистов АОД - Борис Егиазарян - пояснил, что дело здесь отчасти и в отсталости, в недостатке политической культуры. Конечно, в Программе слабо освещены проблемы прав человека и даже экономические реформы (правда, для последней есть хорошие субъективные предпосылки: армяне уважают индивидуальную инициативу, не завидуют чужому богатству - недаром кооперативы в Ереване даже, на первый взгляд, солиднее, чем в Москве), но нельзя забывать, что в Армении нет тех традиций, которые так развиты в Прибалтийских республиках. Это проявилось даже в формах деятельности армяянского движения. Люди вышли на площадь и там общались друг с другом. Перманентный митинг у Оперы стал для всего Еревана уникальной школойдемократии, чем-то вроде ежедневного референдума и ежедневной газеты одновременно. Теперь площадь у Оперы называют площадью Свободы. Хотя на ней армяне не добились свободы как таковой, они во многом добились свободы внутренней. И это ощущается чуть ли не в самом ереванском воздухе. Поэтому прав был Комитет, когда не отвлекался на создание какого-нибудь журнала, не пытался создавать дискуссионные клубы и т.п. За несколько месяцев митингов удалось в е с ь народ поднять на качественно новую ступень политической культуры. А все оргструктуры и прочее, считал Комитет, должны вырасти сами, естественно, а не заимствоваться и насаждаться, хотя бы и с лучшими помыслами, небольшими группами интеллигенции. (Своей стойкостью армянский народ и его лидеры смогли создать просто уникальные условия для такого естественного развития. Вопрос, однако, в том, возможно ли заимствовать такой опыт). И вот на новом, нацинающемся сейчас подъеме Движение пожинает плоды этой мудрой политики: тысяча активистов АОД опирается уже совсем не на тот народ, что год назад. Думается, что формирование уже в ближайшие месяцы мощного и политически зрелого армянского национально-демократического движения неизбежно.
Александр Верховский
_______________________________
* Названа по номеру статьи о правах человека в Конституции Армении.
Автор выражает благодарность всем тем, кто не жалея времени оказывал ему помощь в сборе информации. В первую очередь - Борису Егиазаряну и Мери Юзбашян.
